Может быть, Эстелла Хьюитт когда-то была красивой, но сто лет в могиле очень портят внешность. У нее была уродливая серовато-белая кожа, пастозная, на вид как поддельная. Руки скрывали белые перчатки, измазанные могильной землей. Платье белое и с кружевами. Наверняка подвенечное. О Господи.
Черные волосы прилипли к голове пучком, локоны падали на обтянутые кожей кости лица. Они были видны все до одной, и кожа была, как наложенная на каркас глина. Глаза дикие, темные, с выкаченными белками. Хотя бы не высохли, как изюмины. Этого я не выношу.
Эстелла села рядом с могилой и попыталась собраться с мыслями. Это не так быстро. Даже недавно умершему нужно несколько минут, что бы сориентироваться. Сто лет — это чертовски долгий срок смерти.
Я обошла могилу, следя, чтобы не выйти из круга. Захария смотрел на меня, не говоря ни слова. Он не мог поднять труп, потому что сам был трупом. С недавно умершим он еще мог справиться, но не с умершим давно. Мертвец вызывает из могилы мертвеца. Что-то в этом есть противоестественное.
Я смотрела на него, видела, как он сжимает нож. Я узнала его тайну. Знает ли Николаос?
Знает ли кто-нибудь? Да, знает тот, кто сделал гри-гри, но кто еще? Я сжала кожу вокруг пореза на руке и окровавленными пальцами потянулась к гри-гри.
Он перехватил мою руку, глаза его расширились.
— Не ты!
— Тогда кто?
— Те, кого не жаль.
Поднятая нами зомби задвигалась в шорохе нижних юбок и обручей. Она ползла к нам.
— Надо было дать им тебя убить, — сказала я.
Тогда он улыбнулся:
— А как ты убьешь мертвого?
Я вырвала руку:
— Я это делаю все время.
Зомби подползла к моим ногам.
— Корми ее сам, сукин ты сын, — сказала я.
Он протянул ей порезанную руку. Она ее схватила жадно, неуклюже. Обнюхала его руку и отпустила, не тронув.
— Кажется, мне ее не покормить, Анита.
Конечно же. Для заключения ритуала нужна свежая, живая кровь. Захария был мертв. Он не годился. Только я.
— Будь ты проклят, Захария, будь ты проклят!
Он молча смотрел.
Зомби испускала горлом хнычущие звуки. О, Боже мой. Я протянула ей кровоточащую руку. Костяные пальцы впились в нее. Рот зомби вцепился в рану и стал сосать. Я заставляла себя не отдернуть руку. Я совершила сделку, выбрала ритуал. У меня теперь не было выбора. Я смотрела ни Захарию, пока эта тварь сосала мою кровь. Наша зомби. Наше совместное предприятие.
— Сколько народу ты убил, чтобы сохранить себе жизнь? — спросила я.
— Лучше тебе не знать.
— Сколько?
— Достаточно.
Я напряглась и подняла руку, почти потянув зомби за собой. Она заплакала, тихо, как новорожденный котенок. И выпустила мою руку так быстро, что упала обратно. По костлявому подбородку текла кровь. Она уже окрасила зубы. Я не могла на это смотреть.