Он открыл дверь. Я вошла. У стены по стойке смирно стоял тот лысый, который был с Николаос в первый раз. На его узком красивом лице сильно выделялись глаза, поскольку волос у него не было и смотреть было больше не на что. А он глядел на меня, как глядит учитель младших классов на провинившуюся ученицу. Вы заслужили наказание, юная леди. Но что я такого сделала?
Голос у него был глубокий, с чуть слышным британским акцентом, очень культурный, но человеческий.
— Обыщите ее и отнимите оружие перед тем, как мы спустимся.
Винтер кивнул. Чего лишнего говорить, когда можно обойтись жестами? Его большие руки приподняли мой жакет и взяли пистолет. Потом он толкнул меня плечом, развернув на полоборота, и нашел второй пистолет. Неужели я думала, что меня пропустят с оружием? Кажется, да. Дура я.
— Проверьте ее руки, нет ли там ножей.
Черт вас побери.
Винтер схватил меня за рукава, будто собирался их оторвать.
— Минутку, прошу вас. Я просто сниму жакет, можете его тоже обыскать, если хотите.
Винтер снял ножи с моих предплечий. Лысый обыскал ветровку в поисках спрятанного оружия. Ничего не нашел. Винтер похлопал меня по ногам, но не очень тщательно. Ножа у лодыжки он не заметил. Так, у меня есть одно оружие, и они о нем не знают. Очко в мою пользу.
Вниз по длинной лестнице и в тронный зал. Может быть, на моем лице что-то было заметно, потому что лысый сказал:
— Госпожа ждет нас, и с ней ваш друг.
Он вел меня вниз по лестнице. Винтер замыкал шествие. Будто думал, что я могу попытаться сбежать. Куда?
Возле камеры они остановились. Откуда я знала, что так и будет? Лысый постучал два раза — не слишком тихо и не слишком громко.
Сначала была тишина, потом донесся веселый высокий смех. От него у меня по коже поползли мурашки. Мне не хотелось снова видеть Николаос. Не хотелось снова входить с камеру. Мне хотелось домой.
Открылась дверь, и Валентин сделал рукой широкий приглашающий жест.
— Входите, входите!
На этот раз на нем была серебряная маска. Ко лбу маски прилипла прядь темно-каштановых волос, мокрая от крови.
Сердце у меня подпрыгнуло к горлу. Филипп, ты жив? Мне только удалось заставить себя не кричать.
Валентин отступил в сторону, будто ожидая, чтобы я прошла. Я посмотрела на безымянного лысого. Лицо его было непроницаемо. Он сделал жест, предлагая мне пройти вперед. Что мне было делать? Я прошла.
Увиденное заставило меня остановиться на верхней ступени. Дальше я идти не могла. У стены стоял Обри, улыбаясь прямо мне в лицо. Волосы его были по-прежнему золотыми, лицо зверским. Николаос стояла в развевающемся белом платье, от которого кожа ее казалась меловой, а волосы белыми, как хлопок. Она была забрызгана кровью, будто кто-то брызнул на нее ручкой с красными чернилами.