Морис подошел к окну и обреченно посмотрел вниз. К ужину он уже опоздал. Смирившись с тем, что мать будет недовольна, мальчик принялся разглядывать садик под глухой стеной амбара. Это было странное место, больше похожее на подводный мир, заросший кораллами и водорослями, или на кусок мха, увеличенный до гигантских размеров. Никогда, ни в одном саду Морис не видел таких толстостенных, похожих на пустые вафли трубок, хилых деревьев, словно выросших в кромешной тьме, и завитых, точно серпантин, высоко воздетых темных лент. В сад вела ажурная калитка, но Морис вдруг почувствовал страх при мысли, что кто-то может в нее войти. Эти растения показались ему… Не совсем растениями.
«Как и все здесь – почти обыкновенное, но не совсем. Почему я раньше не видал этой мельницы? Ведь она должна быть совсем недалеко от дома. Где я свернул с шоссе?»
Оглянувшись, чтобы задать этот вопрос, он увидел, что в комнате больше никого нет. Хозяин с помощником бесшумно исчезли. Морис пошел было к выходу, но вдруг передумал и вернулся. Он заметил, что приоткрытая балконная дверь выходит на узкую, огороженную стальной оградкой площадку, поворачивающую за угол, туда, где шумела вода под колесом. Морис решил, что туда-то и направился хозяин, открыл стеклянную дверь и ступил на площадку.
Свернув, он сразу сощурился, ощутив острые прикосновения водяной пыли к глазным яблокам. От влажности было тяжело дышать. Он стоял под самым колесом, а с высоты чуть ли не прямо ему в глаза падала трескучая лента прозрачной воды. Колесо под ней казалось кипенно-белым.
Площадка провела мальчика вокруг колеса и окончилась между каменными столбами, которые поддерживали у него над головой второе колено плоского канала. Вода шумно бежала вверх по каменному руслу. Вверх?! Какая же сила должна быть у мельничного колеса, чтобы загонять воду чуть ли не в небо, а потом снова обрушивать ее на себя? Получался замкнутый цикл! Если бы это видел отец! Морис окончательно забыл об ужине, так его заинтересовал канал. Тот мельчал по мере подъема, шел уступами – начиная с крутых, кончая почти плоскими. Канал возвышался над равниной, но с первого взгляда казалось, что он, как и все каналы голландских мельниц, идет вниз. «Вверх?! Почему он идет вверх? Я должен это понять!» Морис уже не колебался. Он перешагнул ограду площадки и стал подниматься по каменному парапету канала.
У его ног бежала прозрачная вода, направляясь туда же, куда и он, – наверх. Однако через несколько шагов ему пришлось ступить вниз. Парапет был похож на лестницу с непомерно длинными ступенями, ведущими в небо, но заставляющими спускаться. Он становился все более плоским, канал все более мелким, а небо все более близким.