– Я не собираюсь потакать твоим глупым фантазиям! Если ты не вернешься в город сейчас, не вернешься уже никогда!
– А может, мне и не нужно возвращаться, – я не сдавал позиций. – В городе я был болен, а тут, смотри, совершенно пришел в себя!
– Пришел в себя?! Ты так это называешь?! – возмущалась она. – Если общество этого кретинского создания тебе дороже университетских друзей и меня, тогда…
– Вовсе не дороже, просто я не могу вот так сразу…
Она махнула рукой:
– Как знаешь. Но я уеду, предупреждаю тебя! Уеду одна!
Тогда я предложил компромисс – она уедет сегодня вечером, а я последую за ней немного погодя. Она ведь должна понять, что я не могу бросить дом на произвол судьбы. Тут нужно кое-что починить, позаботиться о сохранности вещей, продуктов, известить почтальона, чтобы больше не доставлял газету… А огород?! Несколько дней без полива, и он погибнет! Не разумнее ли будет сперва дождаться урожая и снять его, чтобы труды не пропали даром?..
Услыхав про огород, Александра пришла в бешенство. Она выкрикивала, что я сошел с ума, что меня сглазили, наговорила множество оскорбительных вещей и наконец хлопнула дверью, уединившись в ванной комнате.
Я вышел в огород и начал выдергивать сорняки, чтобы успокоиться. Теперь в доме было тихо, на переднем дворе тоже. Такой тишины мне больше нигде не найти. Я поднял глаза и увидел двух птиц, лениво пересекающих бледное жаркое небо. Хотел ли я возвращаться в город? Должен ли был? Я уже и сам не знал.
Только через два часа, приведя в порядок несколько грядок, я решился войти в дом. Моя идиотка деловито копошилась на кухне, отскребывая от нагара старую кастрюлю. Ее котомка лежала в углу наготове.
– Где она? – спросил я.
Служанка грустно посмотрела на меня и указала пальцем в сторону калитки, видной из окна.
– Ушла?!
Та закивала и снова сгорбилась над кастрюлей. Я обежал дом, затем выскочил за ворота. Александры не оказалось нигде. Правда, багажа у нее с собой не было, одна дамская сумка, но как же она должна была рассердиться, чтобы уйти пешком, в такую даль, по дикой жаре! И даже не попросила подвезти ее до станции!
Я завел машину и бросился в погоню, но до самого поселка не встретил ни одного человека. Был самый жаркий час, все как будто вымерло. В поселковом магазине, стоявшем у дороги, мне сказали, что такой женщины не видели, но за это время мимо проехало два грузовика. Возможно, она была в одном из них. Я вернулся домой с тяжелым сердцем и накричал на мою бедную дуру, которая ровным счетом ничего не соображала и только жалобно попискивала, скорчившись в углу и обняв свою нищенскую котомку. Она вылезла оттуда только вечером, когда я зажег лампу и сел читать. Мне ничто не лезло в голову, и я волей-неволей смотрел на дурочку, уютно устроившуюся на полу у моих ног. Она радостно и виновато встречала мой взгляд и, не осмеливаясь нарушить тишину, еле слышно мычала. Совсем как прежде.