«Повезло!»
– Пустите меня, пожалуйста, – сказал старик, нервно одергивая мокрый плащ. – Вы, конечно, меня не помните, но тридцать лет назад…
– Я, конечно, помню, – после паузы ответила женщина. – Сразу узнала. Входите.
Домофон протяжно запищал, и продрогший профессор, известный специалист по астрономии и планетологии, лауреат многих премий и автор десятков книг, вошел в сырой, пропахший крысами подъезд. Лестница оказалась крутой, перила тут и там сломанные. Он поднимался с трудом, переводя дух на каждой площадке, и, близоруко сощурившись, разглядывал номера квартир. Перед многими дверьми лежали пластиковые пакеты с мусором, стояли потрепанные, купленные из третьих рук детские коляски. Слышался шум, арабская музыка, визгливые женские голоса и плач младенцев.
«Трущоба!»
Его уже ждали – на площадке шестого этажа открылась дверь. Света за нею не было, но профессор все же заметил в глубине прихожей женский силуэт.
– Входите же, – пригласил его знакомый голос. – А то мы совсем выстудим квартиру. Я не могу бесконечно включать электрическую батарею, а что такое центральное отопление, здесь давно забыли.
Он смущенно переступил порог и окончательно ослеп.
– Захлопните дверь!
Он послушался. Женщина, услышав лязг защелки, кивнула – во всяком случае, так ему показалось.
– Идемте в комнату. Там есть лампочка.
Квартира пахла так же, как подъезд, – подгнившими овощами, сырым бельем, плесенью, крадущейся по углам. Это был запах нищеты, который невозможно спутать ни с чем. Профессор осторожно последовал за женщиной.
«Она так легко меня впустила, после того как я…»
Вспыхнул свет, и он, ослепленный, невольно прикрыл глаза. Секунду спустя, осмотревшись, увидел, что находится в маленькой комнате, заставленной разномастной ветхой мебелью. «Какая-то помойка, – подумал профессор, опасливо разглядывая продавленные красные кресла, неубранную постель, облупленный буфет, за стеклами которого красовалась единственная чашка. – Нет даже занавесок!»
– Удивляетесь, как мы живем? – спокойно спросила женщина, пряча озябшие пальцы в рукава растянутого свитера. – Не говорите, и так понимаю. Мы недавно переехали и еще не успели прибраться.
– Скажите, – он собрался с духом, – вы не удивлены, что я к вам пришел? Спустя тридцать лет после того, как я назвал вас…
– Не удивлена, – просто ответила хозяйка и вдруг улыбнулась. Ее улыбку профессор видел впервые, и женщина внезапно показалась ему красивой. Тоже впервые, несмотря на то что видел он ее молодой, а сейчас ей было далеко за пятьдесят. Черты бледного лица оживились, в углах крупного рта появились смешные ямочки. Даже черные волосы с проседью, казалось, заулыбались.