К горлу подступил комок. Мне захотелось подбежать к матери, обнять ее. Но вместо это этого я должен бы притворяться храбрецом, этаким железным Максом Гембергом, которому все нипочем. Кто бы знал, каким отчаявшимся, каким потерянным чувствовал я себя на самом деле!
И если бы сейчас рядом со мной не было матери с этим ее жалким видом, я бы бросил все, прекратил бы всякие поиски пристанища. Сможет ли мать вообще когда-нибудь оправиться от этого ужаса? Если мы выживем, сможет ли она забыть все унижения, выпавшие на ее долю? Станет ли снова красивой, как раньше?
Я повернулся к двери и позвонил. В ответ — ни звука, ни шороха. Вне себя от отчаяния я начал колотить в дверь кулаком. Дверь рывком распахнулась.
«Ты что, свихнулся?» — спросил старый Редлих и втащил меня в прихожую. Захлопнув входную дверь, он посмотрел на меня.
«Ты нездоров?»
Я провел рукой по лицу.
«Со мной все в порядке».
«Я совсем не знал, что вы вернулись. Рольф часто о тебе спрашивал. Один раз я встретил на улице Кэте Нихоф. Она рассказала, что вы уехали в Укермарк к родственникам. Заходи в гостиную».
Я подумал о матери, ждавшей на улице.
«У меня мало времени. Мама ждет меня на улице. Я только хотел узнать, как поживает Рольф».
«О, Рольф делает карьеру! Он сейчас проходит военную подготовку, учится обращаться с бронебойными орудиями. И уже умеет стрелять из ручного противотанкового гранатомета».
Казалось, старому Редлиху это весьма по душе. Всю мою напускную смелость как рукой сняло.
«Ему нужно быть осторожным — как бы эта штука в обратную сторону не выстрелила!» — попытался пошутить я и поднялся со стула. Говорить старому Редлиху о наших бедах не имело никакого смысла. Я не представлял, как я преподнесу эту новость матери.
«Твоя мама не может дольше ждать? Вы куда-то торопитесь?»
«Нет».
«Тогда лучше позвать ее в дом. Иди, позови ее!»
Он открыл дверь и пошел к садовой калитке. Я бежал следом. Выглянув из калитки на улицу, Редлих жестами позвал мать. Она нерешительно приближалась к нам.
«У нее что-нибудь болит?» — спросил он меня.
«Во время налета она слегка повредила ногу».
«Господи, неужели вашу последнюю квартиру тоже разбомбило?»
Я ничего не ответил.
«И ты, наверное, схватил первое, что под руку попало — куртку твоего отца?»
Тем временем мать подошла к нам. Редлих протянул ей руку. При этом вид у него был довольно смущенный.
«Я слышал, вы повредили ногу. Идемте, я возьму вас под руку».
«Ничего, ничего», — пробормотала мать, но все-таки оперлась на руку Редлиха. Мы привели ее в комнату и усадили на диван.
«Положите ногу повыше», — сказал Редлих, — «и снимите ботинок. У меня есть немного натурального кофе. Думаю, на нас двоих хватит».