Неожиданно раздался страшный грохот — одна из стен дома на наших глазах развалилась на куски. Затем появился Редлих, окутанный облаком пыли. Из-под обломков он выкопал матрац. «Здесь должны быть еще. Надо посмотреть, не провалились ли они вниз».
«Тебе что, жить надоело?» — закричал Рольф. Он подхватил у отца матрац и отнес его в безопасное место.
«Если мы найдем остальные матрацы, можно будет устроиться в гараже и обойтись без посторонней помощи».
«Ты больше не пойдешь в дом», — сказал Рольф.
«Я должен снова пойти туда — не можем же мы вчетвером спать на одном матраце!»
Наконец мы извлекли из-под обломков матрацы и даже одеяла. С ног до головы мы были покрыты известковой пылью и походили на мучных червей.
«Сначала нужно все как следует почистить», — сказала мать.
Потом мы сидели на разложенных матрацах. Старым складным ножом Редлих нарезал колбасу и разделил ее между нами. «Завтра гараж будет выглядеть уютнее. Я налажу старую спиртовку, и можно будет готовить хоть какую-то еду».
«Это уж моя забота», — пробормотала мать. На кончике ножа Редлих протянул ей кусок колбасы.
Мы проспали целый день, и если бы нас не разбудил пожарник, мы бы, наверное, даже от звука воздушной тревоги не проснулись.
«Вам уже давно следует находиться в бомбоубежище. Янки опять на подлете».
«Никуда мы больше не пойдем», — отрезал Редлих.
Пожарник огляделся. «Уютно устроились! Ну что ж, смотрите сами! Вы рискуете. Не зажигайте света! Даже карманный фонарь зажигать не советую. И окно у вас в гараже не затемнено».
«Ладно, сделаем».
«Не знаете, кто еще поблизости спрятался подобным образом?»
«Мы вовсе не спрятались. Вон, видите развалины? Это наш дом!» Рольф, в перепачканной известковой пылью униформе, выпрямившись, стоял перед пожарником.
«Я только хочу знать — может, еще кого-то поблизости разбомбило, и они тоже не хотят в бомбоубежище?»
«Вы сами должны таких людей разыскивать», — сказал Редлих.
«Ну что ж, будьте здоровы. Хайль Гитлер! Желаю вам приятного отдыха во время воздушной тревоги».
Он вышел, закрыв за собой дверь.
Мы сидели в полной темноте.
«Бывают же такие твердолобые!» — сказала мать.
Ночь прошла без происшествий. Иногда где-то очень далеко грохотало, но уже через час прозвучал отбой.
«Жаль, такой хороший дом», — огорчалась мать.
«Он мне никогда не нравился», — возразил Редлих. — «Участок, конечно, прекрасный, но сам дом — просто старая развалина, причем с кучей изъянов. Тогда мы думали, что совершили очень выгодную сделку. Но дом старый, приходилось все время что-то чинить, подновлять — одним словом, выкладывать денежки. Я намеревался когда-нибудь после войны снести его. Но теперь янки сделали эту работу вместо меня. И тем самым сэкономили мои деньги».