Старый Редлих вернулся с покрывалом и накрыл им тело сына. «Я не могу отнести его в дом», — тихо сказал он. — «У меня нет сил».
Он сел на землю возле мертвого Рольфа.
«Но я же только что с ним разговаривал! Он еще шутил!»
Я опустился на колени перед Редлихом и заглянул ему в глаза. — «Мы должны отнести его в дом и вызвать врача. Я помогу вам».
Откинув покрывало, я взглянул на Рольфа. Потом приложил руку к его щеке.
«Он же еще совсем теплый. Нужно вызвать врача».
Внезапно до меня дошло — сидящий передо мной человек прав. Мне не удалось спасти жизнь своему лучшему другу.
Редлих сидел с безучастным, отрешенным видом. Он не отвечал на мои вопросы, он просто не обращал на меня внимания. Он даже не заметил, что я откинул с Рольфа покрывало, а потом снова аккуратно расправил его на теле погибшего. Он ушел в себя, окружающее словно перестало для него существовать. Он сразу стал очень старым.
И я побежал. Я бежал как сумасшедший. «Мне нужно в Каульсдорф. К Мартхен», — торопил я себя. — «Она наверняка знает, что делать с Редлихом, как его образумить».
Я до сих пор не понимаю, как мне удалось так быстро добраться до Каульсдорфа. У меня начался непрекращающийся приступ кашля. «Сейчас я выблюю мои легкие» — подумал я.
Мать организовала все. В открытой легковой машине приехал Василий, и мы помчались в Вальдесру.
Редлих все еще сидел возле мертвого сына. Рядом с ним стояли его соседи. Они увидели нас, и их словно ветром сдуло. Бросив короткий взгляд на мертвого Рольфа, Василий перевернул его на живот. «У него внизу все разворочено», — сказал он.
По его приказанию тело Рольфа перевезли в Кепеник, в военный госпиталь.
Вернули его только через десять дней, и Редлих смог похоронить своего сына.
В той же легковушке мы вернулись домой. Редлиха мы тоже взяли с собой.
Василий поднял его с земли и почти донес до машины. В Каульсдорфе я уступил ему свою комнату, а сам перешел в комнату матери.
Редлих выходил из комнаты только в уборную. Остальное время он лежал на кровати, молча глядя в потолок.
Жена соседа-нациста, тоже нашедшая приют в нашем доме, по-матерински заботилась о Редлихе. Муж ее был арестован — его выдали бывшие соратники по партии.
«И зачем он рассказывал всем, что был постоянным собутыльником Геринга», — жаловалась она. — «Это возбуждает у людей лишь зависть».
На 9 мая 1945 года был намечен большой праздник в честь безоговорочной капитуляции Германии. По этому поводу русские задумали устроить на Александерплац грандиозный фейерверк. Об этом нам рассказал Василий.
«К сожалению», — прибавил он, — «у меня нет времени отвезти вас туда».