— Виноват, товарищ комиссар, — вытянулся Саша.
— Да ты не кричи так громко, дорогой мой. Напарника разбудишь.
Он с улыбкой поглядел на Бурлескова, которого, казалось, не смог бы разбудить и залп «катюши».
— Ты что же мучаешь ездового, по штабам маринуешь? — строго спросил Обухов. — Федоров еще, чего доброго, розыск объявит.
Саша почувствовал, что комиссар уже давно разгадал его намерения и знает наперед, о чем будет разговор.
Они прошли в крохотную комнатку. Обухов сел у окна, усадил напротив Сашу и молча, выжидающе уставился на него.
Комиссар, по мнению Саши, выглядел молодо. По крайней мере, точно так он выглядел в прошлом году, когда Саша увидел его на городской комсомольской конференции.
Ни на лбу, ни на щеках Обухова не было заметно морщин. Лишь вертикально к переносице глубоко и упрямо, почти от середины выпуклого лба залегла складка. Светло-серые чистые глаза смотрели открыто и с любопытством, точно впервые увидели удивительно интересный мир. Чуть курносый нос выглядел задиристо, по-мальчишески вызывающе. Закругленный подбородок с ямочкой посередине был выдвинут немного вперед. Саша, раскрасневшись от смущения, искоса поглядывал на комиссара и все более убеждался, что путь на батарею отрезан.
— А я ведь тебя тоже припоминаю, земляк, — сказал Обухов. — Только в молчанку мне играть некогда. Я думал, ты мне что-нибудь интересное расскажешь. А ты помалкиваешь.
Он неожиданно улыбнулся, заставив улыбнуться Сашу.
— Все документы оформил? Командировочную получил?
Саша растерялся. У него еще не было напористости бывалого воина, которая помогает в разговоре со старшими. Бывалому нередко позволительно высказать такие суждения, которые, будь они произнесены необстрелянным новичком, показались бы лишенными такта или вообще недопустимыми.
— Я, товарищ комиссар, не хотел бы получать командировочную, — уныло сказал он.
— Ах, вот оно что, — протяжно и певуче заговорил Обухов, словно лишь в эту минуту разгадал замысел Саши. — Тогда докажи, убеди. Выкладывай правду-матку.
Он взял блокнот и, будто не обращая внимания на Сашу, принялся карандашом чертить кружочки, прямоугольники и еще какие-то замысловатые знаки. Саша, обрадовавшись, что комиссар не смотрит на него, расхрабрился:
— Почему меня?
Обухов молчал.
— Вчера в медсанбат увезли Граната, — неожиданно сказал Саша и закашлялся. — Вы, наверное, не знаете…
— Знаю, — не поднимая головы, отозвался Обухов. — Погиб чудесный человек и поэт.
— Погиб?! — не веря тому, что сказал Обухов, воскликнул Саша и всем телом подался вперед.
— До медсанбата не довезли. В дороге скончался. В лесу.