Фотиев, как и начальник станции, ждал ответа.
— А ходячих можно провести пешком за бомбы? — поинтересовалась Демина.
— Там ходячих нет. Ходячие отбивают десант. Все тяжелораненые остались. Сама понимаешь, нельзя...
К Фотиеву подбежал посыльный, подал записку и громко спросил:
— Роща запрашивает: когда отправлены раненые?
Иван Сергеевич обвел всех взглядом, словно приглашая каждого дать ответ. И каждый решал задачу по-своему. Кочегар Мухин с перебинтованной головой спокойно смотрел на Акулова, готовый выполнить любой приказ. Помощник Смирнов о чем-то шептался с машинистом. Зоя смотрела на них, напряженно ожидая решения.
Фотиев разорвал пакет, прочитал записку и сказал:
— Дорога все время под обстрелом. Смелые люди требуются. Не вы — другую бригаду найдем, более надежную...
Жаркой пощечиной прозвучали слова коменданта станции. Но Палкин по-прежнему упорствовал. Акулов смотрел на него и не мог понять, боится машинист или не верит в полезность риска. Оценив, наконец, состояние Палкина,коротко приказал коменданту эшелона:
— Товарищ Демина! Через пять минут отправляемся!
Машинист понуро пошел к паровозу. За ним потянулись помощники, не узнавая своего командира.
Поднявшийся ветер разогнал тучи дыма, дневное солнце обожгло лица.
Палкин, побледневший, с опущенными и растрепанными усами, поднялся в будку и начал пробовать тормоза.
Акулов остался верен своему решению: отыскал место, где зарылась бомба. На бровке заметна яма с осыпанными краями и возле нее — вешка. Тут, в глубине, мина. Холодок страха пополз по коже, сжал сердце. Уйти? А чем он лучше Зои, старого машиниста, военного коменданта, которые рискуют каждую минуту? Фу-у, как стучит сердце! Вспомнилась Зоя, с карими глазами, с ясным взглядом, как тот вон клочок неба. Акулов распахнул ворот, сорвал фуражку, помахал:
— Вперед!
Ответный негромкий гудок показался Акулову очень бодрым, но во рту почему-то пересохло. Поодаль от путей взорвалась фугаска, комья грязи долетели до Захара Николаевича, запутались в его волосах. Он стряхнул их, вытер лоб. И снова не терпелось уйти подальше от этих бомб, от ежеминутной опасности, но он пересилил себя.
Палкин разогнал поезд так, будто бы впереди не существовало никакой опасности. Демина сжала плечо машиниста:
— Тише!
Трофим Федотович ничего не слышал и не замечал. Он смотрел на вешку, у которой стоял Акулов, и ему представилось вдруг, что рейс зависит только от желания вот этого человека, бесстрашно стоявшего над самой бомбой и легко машущего фуражкой над головой. И машинист поверил, что все обойдется благополучно: он с силой толкнул рычаги, увеличивая ход паровоза.