— А не выпить ли нам? Чем ссориться-то?.. А, старики?
Предложение было заманчивым, но никто не принял его всерьез: откуда тут водка, когда хлеба не вдосталь? Листравой тоже удивленно уставился на Пилипенко. Они все знали, что на передовой линии фронта выдается водка: сами возили вагоны с бутылками и бочками, но тут и купить было негде. Илья, подумав с минуту, быстро исчез за стенкой.
Из-за леса долетел шум движения. Он нарастал, эхо в развалинах усиливало звучание. Поезд с грохотом прошел станцию, шум постепенно угас где-то в плотной темноте.
— К фронту, — с тихой радостью проговорил Листравой. Ему было тревожно сидеть у костра: а если в самом деле фрицы уже заняли пристанционный лес? Но поезд прошел, значит, слухи напрасные.
Илья возник из тьмы, как привидение. Голова забинтована — следы ожога, зубы оскалены в лихой усмешке, в руках — четвертинка, полная светлой жидкости. Листравому показалось, что зеленоватые глаза Пилипенко плавились позолотой.
— Только-то, — разочарованно протянул Пацко и стал загибать пальцы на руках, считая сидящих у костра. Уже никто не спрашивал, где он достал ее, а прикидывал, как разделить.
— Это дезинфекция наша. Врачи смилостивились… Церемпил спит, отказал свою часть в нашу пользу. Возраженья нет? — Илья вылил спирт в котелок.
— Стой, стой! — всполошился Хохлов. Рябое лицо его покрылось потом. — Развести разрешите?
— Перекрестись, что не испортишь, — весело осклабился Пацко.
А Хохлов уже колдовал над котелком. Он малыми толиками доливал воду в котелок. После каждой порции Листравой охал:
— Не переборщи.
Потом все смеялись от всего сердца, как дети, протягивая котелки, а Илья осторожно наливал им разведенного спирта.
— Пейте за смелых людей! Я только это признаю… Наперекор всем чертям! — Он бедово опрокинул в рот спирт, крякнул: — Умеет разбавлять, старик…
— Закусывайте материей, братцы. Вот! — посоветовал Листравой и вытер губы рукавом. — А дома бы… Огурчиком с чесночком, — добавил он, смачно сплюнув.
— А я вот на рыбалке ночевал бы, — в тон машинисту проговорил Фролов, выходя из темноты. — Сидите, сидите, друзья. Не спится?
— Мировые дела решаем, Павел Фомич. — Пилипенко подмигнул Листравому. — Какое наказание Гитлеру применить думаем…
— Тоже занятие, — Фролов нашел глазами Пацко. — Еремей Мефодьевич, просьба к вам.
Пацко поднялся, оправил гимнастерку.
— Сможете еще одно дежурство проработать? Стрелочник выбыл.
— Только выпимши немного, а так почему ж нельзя…
Фролов удивился откровенности Пацко, но на пост его послал. Пошутил:
— Пьян — когда двое ведут, а третий ноги переставляет…