Навстречу Наташе попалась женщина, растрепанная, в платке и больших солдатских сапогах. Глаза безумно-тусклые. Она вырвала у Наташи безжизненное тельце сына и страшно пусто глянула на Наташу.
Пошла в развалинах, укачивая, баюкая малыша, как качают ребенка, чтобы он скорее уснул.
В глазах матери она увидела для себя немой укор: разве она виновата в его смерти?
Наташа бросилась за женщиной, хотела догнать ее, утешить… Но та побежала от нее, дико озираясь вокруг; только платок трепыхался от ветра, теряясь в руинах…
От бомб что-то загорелось: в светлое небо поднимались клубы густого коричневого дыма. На станцию лился кроваво-бордовый свет, озаряя все вокруг багрянцем. С неба сеялся алый пепел.
На работе Наташа рассказала стрелочнику о смерти мальчика. Пацко едва сдержал себя, чтобы не расплакаться. Глубокая ненависть к убийцам охватила его с новой силой, как огонь охватывает сухое смолистое дерево.
Дела на станции были такими, что долго переживать не хватало времени. По-прежнему рвались снаряды.
Наташа в душе ругала высшее начальство: плохо защищают дорогу. Ведь эта линия — единственная. По ней идет снабжение огромного участка фронта. Железнодорожники делают все, чтобы не прекратилось движение.
Девушка тревожными глазами проводила паровоз Листравого к передовой линии. Позади состава были прицеплены опасные вагоны: Наташа знала — в них повезли бомбы.
Илья высунулся до пояса из будки, помахал ей рукой, но она сделала вид, будто не заметила. А сердце улетело вслед.
Краснов был рад, что сплавил со станции такой жуткий груз. Потирал руки. В это напряженное время он ухитрялся довольно быстро выпроваживать за семафор заманчивые для немцев вагоны. Но это не всегда являлось правильным решением: на Единице имелось мощное зенитное прикрытие, в его тупиках можно было спрятать не один состав. Но зачем Краснову брать на себя лишнюю ответственность? Зачем рисковать?
Демьян Митрофанович знал, что в обеденные часы перегоны страдают от обстрелов больше всего, и все же послал Листравого…
Комендант слегка упрекнул его в поспешности. Мошков пожалел, что бригада почти не отдыхала, тем более что груз не требовал срочной отправки. Но Краснов убежденно отвел упрек:
— «Гостинцы» мы не имеем права держать. Приказ «Березки». Да вы сами запрещали держать по два состава на путях…
Военный комендант не нашелся, что сказать. Краснов возликовал: «Срезал Мошкова…»
В таком приятном настроении он и зашел на стрелочный пост.
— Листравой приведет груженую санлетучку. Не задержите!
Наташа всполошилась: она давно заметила подозрительную точность обстрела. Как только открывается семафор, так на пути начинают падать снаряды. Однажды Фролов заходил к ним в подвал, и она поделилась с ним своими сомнениями. Девушка предполагала, что где-то тут, на станции, засел фашистский корректировщик, который и сообщает точные ориентиры.