Лично о себе я могу сказать, что воевала не за Сталина. Не об этом я думала. Все сводится к тому, что в мою страну вторгся враг и его надо было выгонять.
(Интервью Б. Иринчеев, лит. обработка С. Анисимов)
КОЧНЕВА Александра Федоровна
Я была готова к войне еще со школы — там я научилась стрелять, и стреляла хорошо. У меня был значок «Ворошиловский стрелок», так что с оружием я умела обращаться. Перевязывать раненых я научилась в финскую войну — мы, школьники, бегали в больницу Мечникова и делали перевязки раненым. Вся наша школа фактически в полном составе работала фельдшерами в больнице Мечникова во время советско-финской войны. Мы пошли на войну подготовленными.
Перед войной я уже работала на Металлическом заводе имени Сталина. Я пошла на фронт вместе с моей подругой, Евгенией Константиновной Табачниковой. Сначала мы были в Мечниковском госпитале, затем в 20-й дивизии НКВД. Ее потом переименовали в 92-ю стрелковую дивизию. Затем окончила пулеметные курсы и попала в 45-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
Наша дивизия стояла в обороне на Карельском перешейке, на реке Сестре. Мы на этом берегу, а финны на том берегу. Позиции близко. Видно было друг друга — в стереотрубу смотрели. Я была санинструктором в полковом взводе разведки. Потом мне дали задание — дали рупор, разговорник русско-финский, и я ходила по траншее, разговаривала с финнами. Они так привыкли ко мне, что меня Маруся звали. Слушали и огонь в это Время не вели. В ответ финны никакой пропаганды не вели, только слушали и кричали: «Маруся, иди к нам!» Причем на русском языке. Правда, из траншеи никто не высовывался, потому что снайперы работали. Я со снайперской винтовкой тоже работала в разведвзводе. В первый раз нам дали винтовки с оптическим прицелом. Я посмотрела — а финн у меня прямо напротив сидит! Я сразу спряталась, думала, что он вот тут, прямо за кустами, а это, оказывается, просто оптика так его приблизила. Смотрю — сидит, читает газетку на пенечке. Я выстрелила, а попала или нет, не знаю. Не проверишь. Я посмотрела опять на то место, где он был, а его уже не видно. То ли я попала, то ли он спрятался — неизвестно. Снайперская винтовка была с магазином и с оптическим прицелом — это новые винтовки нам прислали. Была пословица — не воюют три армии: «шведская, турецкая и двадцать третья советская». Мы стояли в обороне, но какие-то боевые действия велись. Ленинградский фронт — голодный фронт. Идешь по траншее, смотришь — солдат лежит в голодном обмороке. Кормили нас так же, как население Ленинграда в блокаду. Тяжелое было время. Многие не выдерживали — кто умирал от истощения, кто в обмороки падал. А весной! Полная траншея воды — резиновые части от костюма химзащиты наденешь и по траншее идешь. Наверх выбраться нельзя, финские снайперы работают.