— А что известно этому молодому красавцу о твоем прошлом? Он знает хоть часть правды? Ты хотя бы Кливу говорила правду или он по сей день держит Ли за своего ребенка? — отчеканила бабушка.
Было ощущение, что две невидимых гигантских руки схватили меня и что есть силы сжали. Я превратилась в какой-то жалкий комок. Что это… бабушка говорит, папа… будто он мне не родной отец? Что мама забеременела от другого мужчины и обманом женила папу на себе? А кто же тогда я? Какую страшную, дикую тайну мать хранила от нас все эти годы!
— Зачем в это кого-то посвящать? — слабым голосом выдавила мама.
— Еще бы! — Я так и видела горящие гневом глаза бабушки. — А твой Тони Таттертон знает хотя бы, сколько тебе лет?
— Нет, — едва слышно произнесла мать. — И, пожалуйста, не говори ему. Не порти мне все дело.
— Какая мерзость! Еще одну жизнь ты построишь на лжи. Больше всего мне хочется сейчас развернуться и уехать домой, но я приехала ради Ли. Бедная девочка вынуждена мыкаться из дома в дом, терпеть такие страдания из-за своей себялюбивой, тщеславной, пустоголовой мамаши!
— Ты несправедлива! — воскликнула мама. — Я все делала, чтобы обеспечить дочери счастливую жизнь, гораздо лучшую, чем моя собственная юность — нескладная и скучная. Теперь девочка будет жить как принцесса, ходить в лучшую школу, вращаться в лучшем обществе — и все благодаря мне, моей красоте и власти красоты над мужчиной.
— Это до добра не доведет, помяни мое слово, Джиллиан, — со зловещей угрозой изрекла бабушка. — Ты грешница. Тупая грешница. Черная душа.
— Однако дело сделано, как говорится, пропечатано и подписано. Ты уже не можешь вмешаться. Ты уже не руководишь моей жизнью, как когда-то в Техасе. И нечего глумиться надо мной. Впереди, между прочим, событие года, лучшая свадьба во всей Новой Англии.
Бабушка только фыркнула.
А мать уже пустилась в описание предстоящих торжеств. Не чувствуя под собой ног, я встала со скамейки и как лунатик поплелась к себе.
Папе я никогда и ничего не скажу. Я не посмею окончательно разбить его сердце. Мне нет дела, что правда, а что ложь. В моем сознании, в моем сердце он навсегда останется папой. Но какова мать! Сколько обмана, целые нагромождения лжи! Все ее душещипательные истории лопались, как пузыри, одна за другой, одна за другой… Моя жизнь рассыпалась в мгновение, подобно карточному домику, моя жизнь, построенная на лжи. Но какова мать, повторяла я про себя, вспоминая ее лицо-маску, лицо мнимой чистоты, слова мнимой искренности: «Помни, Ли, женщина не должна позволять себе никаких вольностей… Обещай, что не забудешь этого никогда». И на этой лжи она строила свой мир.