Он не мог уйти! Внутри у меня все кричало. Он не мог уйти без доброго слова на прощание! Я выскочила из комнаты, но побежала не в столовую, а в отцовский кабинет.
Я распахнула двери, и на меня обрушилась темнота. И пустота.
— Где он? — в слезах закричала я.
— Ушел, я же сказала, — раздался сзади голос мамы. На мои крики она вышла в холл.
— Но… как же я… он не попрощался, — чуть ли не в истерике билась я.
— У него не было настроения прощаться. Ну все, все, милая. Успокойся. Иди умойся, освежись. Не можем же мы перед слугами демонстрировать свои переживания, правда? Потом поедим, и тебе станет полегче. Вот увидишь.
— Я не хочу есть! — крикнула я и рванула вверх по лестнице.
— Ли!
Я не обернулась. Не смогла. В своей комнате я кинулась к окну в надежде увидеть отца, но улица была пуста. Далеко-далеко уходил ряд тусклых фонарей, бросавших на мостовую мутно-желтые пятна. Мои кулаки непроизвольно сжались. А потом я оглядела свою комнату, где столько напоминало об отце: вот его фотография, вот модели судов, картина на стене. Но все кончено. Прежняя жизнь моя ушла в никуда по пустынной ночной улице. Встречая приятного человека, отец имел привычку говорить: «Надеюсь, мы не разойдемся, как в ночном море корабли. Звоните, заходите».
Ах, папа, папа, а теперь такими кораблями стали мы. Ночь разлучила нас.
Потянулись однообразные дни. Я вернулась к занятиям в школе. Всем подружкам расписала свое путешествие на Ямайку. Особенно они заинтересовались Фултоном и Рэймондом. Кстати, через неделю после возвращения я получила от Рэймонда замечательное письмо. Я даже показала его в школе, особенно тем девочкам, которые считали, что я привираю насчет дружбы со старшими парнями и насчет их мнения, что я «скорее как старшеклассница». В письме он в основном писал о школе, но все-таки добавил, что постоянно вспоминает наш круиз и время, проведенное вместе. В конце стояло: «Верный тебе Рэймонд».
На исходе первой недели позвонил папа, чтобы рассказать о своих ближайших планах. В конторе у него стоял ужасный шум, от телефона его все время отрывали, так что разговор получился скомканным. Папа обещал написать или даже позвонить сразу по прибытии на Канарские острова. Как же я скучала без него! Как же злилась на мать, что она вырвала из моей жизни дорогого человека!
Ей, однако, все это было невдомек. Спустя еще несколько дней она влетела ко мне с известием, что на День Благодарения мы отправляемся в усадьбу Фартинггейл.
— Такого праздничного обеда у нас еще не было! — Мама сияла. — Приглашены многие влиятельные люди, его друзья, между прочим. Приедут даже Патрик и Кларисса Дэрроуз, владельцы издательского дома, где я сотрудничала. И, конечно, Элизабет Деврой с мужем. Так что не все будут тебе незнакомы. Ну не чудесно ли?