— Вы ошибаетесь, — сказал Рой. — Настоящим американцем вы станете не наедине с бумагами, а живя в дружбе с вашими знакомыми. Позвоните Кэти, она дома и будет счастлива вас услышать. Если надумаете организовать какую-нибудь вечеринку, мы приедем. Надеюсь, вы не забыли о пребывании у старика Харта. Назначьте дату встречи… но мы много перемещаемся, нас надо «зарезервировать».
Я положил трубку и набрал номер Кэти.
— Чудовище! — воскликнула она. — Вы не просто нас забыли, вы нас ликвидировали, а ведь без нас вы не познакомились бы с Энджи. Она, кстати, недовольна, повторяет всем, что вы интересуетесь только бизнесом, а ее позабыли, — заключила Кэти. — Если вы думаете, что сумеете таким вот образом ее сохранить, вы глубоко заблуждаетесь. «Зачем нужен муж, которого совсем не видишь дома?» — твердит она. Вы сильно рискуете, Эрик, как только она начинает скучать, она уходит.
Замечания относительно интимной близости мне претили, но я должен был защищаться:
— Я многим бы пожелал провести такие ночи, как наши.
— Постель — это еще не все, — сказала она.
— Кэти, я не очень компанейский человек, не собачка, которую выгуливают…
— Вы неправильно истолковываете мои слова. Дело вовсе не в этом, — сказала она, — В начале вашей счастливой супружеской жизни она снова обрела желание веселиться, видеться с друзьями, а потом вы выпали из жизни. Кажется, вы даже не хотите поехать в свадебное путешествие в Африку…
— Мы женаты всего семнадцать месяцев, перед нами вся жизнь…
— Я бы так не сказала. Вы сейчас можете все испортить. Что вас заботит?
— Мне нужно самоутвердиться…
— Самоутвердиться? Вы что же, не верите в себя?
— Я ведь европеец.
— Это не клеймо, не заслуга, не надо все время думать об этом. Чем чаще вы будете это повторять, тем труднее вам будет интегрироваться.
Я прервал ее:
— Ладно, все это в прошлом. Я позвонил вам для того, чтобы сказать, что я уже почти разобрался в работе и теперь открыт для друзей.
— Поздравляю. В любом случае, вы все в работе перебираете. Рой почти такой же, как вы, но он все же находит свободное время. И потом, у него — собственное дело, а это — большая разница.
Я продолжал звонить нашим друзьям, но эти тонкие и хрупкие человеческие отношения действовали мне на нервы. На меня сыпались нежные упреки, их мир был почти враждебен. Надо снова подружиться с ними, приглашать их на вечеринки, заставить простить мое полуторагодичное отсутствие в их бурной жизни? Я понял, что, сидя в своем кабинете-аквариуме из огромных стекол, повел я себя совершенно неправильно. Я был для них уже всего лишь нищим маргиналом, а при малейшей моей оплошности в компании, как они стали ли бы обращаться со мной? Как с «муженьком»? На работе мне удалось добиться некоторого уважения к себе. Но, возможно, у меня не было достаточных способностей, чтобы абсолютно соответствовать своему положению. Мне следует перенять их светские привычки и вести себя, как богач от рождения. Партии в теннис у Роя принесли бы мне больше пользы, чем бессонные ночи с бумагами.