— Не надо этих проявлений чувств, Энни, прошу вас.
— Вы не очень приветливы, но тем хуже. Я так вам признательна! Я увидела чудо! Мне почти кажется, что несправедливо брать с вас деньги.
И тут же покачала головой:
— Но я все равно не должна раскисать. Вы богаты.
Она положила мою ладонь к себе на грудь.
— Оставьте меня в покое!
Она надулась.
— Наденьте очки, Энни…
Она потерла руками глаза, нос.
— Вы, конечно, правы. Солнце очень яркое, но не хочется искажать цвета природы.
Затем она вдруг произнесла слова, которые больно ударили меня:
— У вас нет сердца.
Я взбешенно возразил:
— Правда? С чего бы это?
— Вы думаете только о деньгах, о том, что вы мне заплатили. Но это путешествие для меня просто чудо.
— Если бы вы могли не смотреть на все со своей колокольни…
Она смотрела на море.
«Можно подумать, что ему доставляет удовольствие постоянно мне противоречить, — заявила однажды учительнице моя мать, — Этот ребенок законченный эгоист!» «Уверяю вас, у него нет сердца», — повторила мать. В ее глазах я был инвалидом, ребенком, родившимся без сердца.
У меня не было сердца? Меня охватила ненависть. Если у меня нет сердца, Энни умрет, ее судьба предрешена. Если с ней произойдет какой-нибудь несчастный случай, я буду спасен. Я смогу избежать вскрытия, отказавшись от отправки тела в Лос-Анджелес: «Жена обожала Африку, там она и покоится с миром». И главное, подальше от судмедэкспертов. Я, конечно, знал, что при нынешних революционных методах ведения следствия по одному волоску можно определить расу, пол и вероятный возраст жертвы.
На край перегородки, разделявшей нашу террасу надвое, с соседней крыши запрыгнула крупная обезьяна и стала пристально наблюдать за нами. Ее тонкий длинный хвост выделялся на фоне покрашенной известью стенки, словно запятая на чистом листе бумаги. Обезьяна стала чесать себе голову.
— Она смотрит на нас, — сказала Энни. — Я ей понравилась, вы тоже улыбнитесь ей… Мы должны показаться ей симпатичными.
— Возьмите ваши очки…
Она подошла ко мне:
— Я, видимо, испугала вас. Неужели нельзя пошутить…
— Очки, Энни!
— Простите, Эрик. Сейчас я надену очки, и мы пойдем купаться. Согласны?
— Вы хотите поплавать в этом наперстке воды?
Она обвила руки вокруг моей шеи:
— Ворчун… Вы что, никогда не бываете счастливы?
Она легко поцеловала меня в губы.
— Это — чтобы вы меня простили. Пойдем, прогуляемся по воде, как все остальные. Хорошо?
Я освободился от ее объятий.
— Я поеду в коттедж, который снимает моя жена. Скажу, чтобы они там все приготовили. Завтра мы туда въедем.
— Мы не уедем от моря?
— Нет. Вилла стоит на самом берегу. Если прилив соизволит вернуться… вы сможете нырнуть в воду прямо с кровати.