— С Энджи мы решим этот вопрос, я помогу тебе…
Энни поняла, что лучше всего было оставить меня в покое. Она умиротворяла меня, она стала подружкой, дополнением меня. Несколько часов мы потратили на изучение абстрактного мира этой глиняной крепости. Нас охватывало восхищение. Каждое утро мы наблюдали за рождением дня, вместе ждали восхода солнца, которому предшествовало появление розовых облаков. А в конце дня любовались его заходом за горизонт.
Генератор электричества в доме сломался. Когда наступала ночь, Ахмед зажигал керосиновые светильники. Мы переходили из кругов света в тень, сумрак волновал нас. Мы были всего лишь человеческими существами в распоряжении некой силы. Луна, этот важный клоун с белым лицом, следила за нами через голые стекла окон.
Несколько улыбчивых и застенчивых женщин опускали глаза, когда мы проходили мимо, у них было не принято разговаривать с хозяевами. Хозяева? Мы были всего-навсего мошенниками-маргиналами, отданными на волю случая. Я боролся с беспокоившим меня ощущением, что хотелось быть счастливым, и я завидовал людям с простой судьбой. Местные женщины, эти услужливые актрисы театра теней, попадались навстречу, неся в руках стопки свежевыглаженных салфеток, а чернокожие, красивые, стройные, чистые детишки постоянно играли в мяч во внутреннем дворе. Мы на цыпочках осматривали дом, Энни хотелось узнать все и показать мне тайные сокровища уголков и закоулков, но все это она открывала в моем присутствии. Мы ходили по тихим коридорам, а в конце внутренних лестниц из грубоотесанного камня мы обнаруживали одну за другой расположенные на втором этаже пустые комнаты. В одной из них стены были полностью покрыты керамикой, на каждой плитке были написаны иероглифы. Комната нас удивила, на ее полу лежал ковер.
— Будущая мечеть будет находиться именно здесь, — сказал Ахмед, который появлялся на короткие мгновения, и мы не знали, далеко он от нас или рядом.
— Домашняя мечеть, как часовни в замках.
Снять обувь, преклониться перед Невидимым, дождаться знака… Что здесь искали мы, нахальные самозванцы, осторожные иконоборцы? Поднявшись по лестнице, мы вышли через открытую Ахмедом прорубленную в стене дверь на плоскую крышу, окруженную валом из терракоты, на гребне которого были устроены маленькие площадки, где лежали венки из сухой травы.
— Гнезда, — пробормотала Энни — Боже!
Здесь, очевидно, каждый год несли яйца и высиживали птенцов аисты. В одном из гнезд еще сидели маленькие аистята. Наши тела были разогреты ветром, нашим общим любовником. Мы приблизились к гнезду. Самка аиста кормила в нем двух неоперившихся птенцов, они тянули открытые неумелые пока клювы к своей матери-кормилице.