— Дом выставят на продажу, — сказала она.
Имея в руках мешочек и видеокассету, я был спасен. Я знал, что Сэндерс вынудил Энни взять драгоценности из моего чемодана, пока я спал. Он хотел внести сумятицу в мой разум и получить дополнительные доказательства. Отныне я становился свободным и необычайно богатым человеком. Мне в голову пришла мысль, показавшаяся одновременно полезной и справедливой:
— Компания выкупит этот дом и подарит его вам в награду за вашу верную службу. Здесь, на пляже, вы сможете сдавать комнаты и жить припеваючи.
— Правда? — спросила она взволнованно. — Правда? Я тогда смогу привезти из Мексики детей и мужа. Если я стану домовладелицей, а потом, возможно, и американкой, я смогу дать им возможность жить достойной жизнью.
Она схватила мои руки, принялась их целовать, мне пришлось сунуть конверт под мышку, что уберечь от нее. Она целовала деньги, она целовала преступника. Я был смущен и доволен. Я хотел ей добра, значит, моя душа еще не до конца прогнила. Но одновременно я преследовал и собственные интересы. Ну почему все постоянно смешивается? Конверт я открыл только в отеле. Там была видеокассета с записью признаний Энни, счет, который она подписала, и отчет детективного агентства из Нью-Йорка. Кошмар закончился. Так я полагал.
На следующий день я пригласил к себе в кабинет Гроша. Помните Гроша? Это человек, которого я инстинктивно взял заместителем, когда пришел в компанию. Этому маленькому еврею предстояло стать выдающимся евреем, мозгом компании. Я всегда предполагал, что он был гением. Гением с историей в пять тысяч лет. Кроме того, он был трудоголиком.
Я сказал Грошу, что он мне нужен. Он улыбнулся, и я увидел в его глазах тот же огонек честолюбия, который некогда горел в моих:
— Вы женаты?
— Нет.
— Родители живы?
— Да. Мама, двигатель всей моей жизни, учебы. Она всегда меня поддерживала и верила в меня. Отец меньше вникает в мои дела, он вышел на пенсию и занят изучением Торы. Он может себе это позволить, так как заработал достаточно денег. А если я получу ответственную должность, которую вы, судя по всему, намерены мне предложить, у него будет еще меньше забот.
У Гроша было все — родители, религия, он был американцем и при всем при этом честным человеком. Мне хотелось заплакать, так я ему позавидовал. А где при всем этом был Бог? В Коране, в Торе, в Библии, за раскрашенными статуями, за подвешенными или нелепо приклеенными звездами, украшавшими здание мюзик-холла «Радио-Сити»? Этого я не знал… Я хотел вернуться к Энни, в Африку, в «Дом львов». Какая меня ждала судьба?