Энджи ответила мне светским тоном:
— Да, дорогой. Не забывайте, что однажды мы можем полюбить друг друга.
Я захотел оставить последнее слово за собой:
— Я подчиняюсь установленным правилам, но продолжаю утверждать, что вы невыносимо желанны.
— Надеюсь на это, — ответила она — Было бы намного хуже, если бы вы связались с дурнушкой, не так ли?
Я не понимал юмор калифорнийского высшего света. Обычно я знал, когда улыбаться, но она постоянно сбивала меня с толку. Она выдумала эту историю любви наоборот, которая была столь необычной, сколь и неудобной. Как я смогу определить границу между веселыми словами и пошлостями?
В первый вечер я ушел в свою комнату и достал из чемодана триллер, купленный в парижском аэропорту Руасси. В самолете я прервался на восклицании героини, чья одежда была забрызгана кровью: «Что я сделала? Господи, что же я сделала?» Лежавший у ее ног парень уже не мог ответить. Я снова начал читать. Постель была шикарной, белье пахло солнцем. Примерно через час открылась дверь, и на пороге появилась Энджи.
— Я ничего вам не обещаю. Мне просто хотелось бы попробовать. Если я вас оттолкну, не сердитесь. Я пришла, чтобы успокоиться рядом с вами.
На ней была надета легкая ночная рубашка на двух тоненьких бретельках. Она казалась более худой и хрупкой, чем у бассейна. Застигнутый врасплох, удивленный, польщенный, я протянул ей руку:
— Добро пожаловать…
Она прижалась ко мне, как умная и благочестивая старшая сестра. Я боялся заснуть. Спустя некоторое время, показавшееся мне бесконечно долгим, она протянула руку к ночному столику и выключила свет. Я снял с себя пижаму, а она — ночную рубашку. Энджи отдавалась легко, но без страсти.
— Вы будете нежным? — спросила она меня голосом маленькой девочки.
— Я вовсе не дикий самец, который накидывается на свою жертву и кусает ее… — Но что она имела ввиду под словом «нежный»?
Я чувствовал запах духов, концентрата морской соли для ванн, полный набор рекламы гигиены современной женщина. Я овладел ею, полностью забыв о своем страхе. Если я смогу удовлетворить ее физически, у меня не будет больше проблем. Мы занимались любовью в напряженной тишине. Мое мужское достоинство затвердело при мысли о том, что за нами наблюдали похотливые старцы. Я овладевал ею на огромном столе, заваленном папками с бумагами, а в это время на крышу небоскреба готовился сесть вертолет. Благодаря этому образу я легко выдерживал ритм движений. Когда я скользнул вниз и приблизил голову к ее клитору, она оттолкнула меня.
— Нет, никогда. Я ненавижу это.
Значит, этого не надо больше делать. Позднее, лежа рядом с ней на спине, я спросил, не разочарована ли она.