— Вовсе нет, — сказала она — Я знаю, что полное удовлетворение достигается тренировками. А мы находимся только на первом этапе испытаний. Наши тела познакомились друг с другом. Спокойной ночи, Эрик.
Я удивился, что она осталась рядом. Когда я взял свою пижаму и книгу, она уже спала. «Что я наделала?» — спрашивала себя героиня. Она позвала на помощь, сбежались соседи. «Надо сообщить в полицию», — сказал кто-то. А мне надо было позвонить дяде Жану. Завтра. Рядом со мной спала какая-то шелковая масса, уткнувшись лицом в подушку и положив нежные руки поверх одеяла. Эта незнакомка была моей женой.
За тридцать шесть проведенных на ранчо часов мне пришлось покрутиться. Небывалая роскошь этого места вынудила меня придумать сказку о своем золотом детстве. Мой отец, глава семейного предприятия, очень дорожил своей усадьбой, которую, увы, пришлось продать после его смерти.
— Дорогой, вы, вероятно, очень страдали, потеряв обрамление вашего детства. Несомненно, можно будет съездить туда, — сказала Энджи. — Когда люди хотят снова увидеть памятные им места, законные владельцы часто проявляют отзывчивость.
— А вы откуда это знаете?
— У меня есть некоторый опыт…
О чем она говорила?
— А почему бы и нет? — сказал я. — Съездим!
Отсюда Франция казалась такой далекой, и было легко строить там мои воображаемые замки, столь необходимые для сохранения моего самолюбия. Чрезвычайное богатство Энджи пробуждало мою внутреннюю гордость. Она была увлечена моими рассказами, каждая деталь из прошлого убеждала ее в правильности того, что она вышла за меня замуж. Меня снедало нетерпение, я хотел быть уверенным, что все документы, необходимые для получения права на проживание в США, были уже поданы.
Она повторила:
— Детство определяет все, счастливые дети становятся счастливыми родителями. Мои родители, так рано меня покинувшие, обожали меня. Их любовь позволила мне пережить многие потрясения.
Я едва переваривал ее признания. Я был словно удав, страдавший от изжоги.
— А это наше затянувшееся пребывание здесь, оно так необходимо, Энджи? Я хочу сказать, стоит ли нам оставаться здесь так долго?
— Еще несколько дней, чтобы получше узнать друг друга…
Я продолжал настойчиво обнимать ее, целовать, покрывать ласками. Это было крайне утомительно. Мне приходилось выдумывать свое прошлое и демонстрировать зарождение любви. Это была чудовищно трудная работа.
Приемы пищи длились очень долго, она слушала меня ненасытно, я придумал большое количество подробностей из моей прошлой жизни. Я все больше и больше погрязал во лжи. Я нарисовал портрет матери, этой жертвы истории, этой высокообразованной европейки, которой пришлось всю жизнь нести на своих плечах воображаемый груз наследия. Она страдала при мысли о холокосте, хотя Богу было известно, что она не имела к этому никакого отношения… Девушка, в глазах которой стояли картины ужаса разрушенных бомбардировками городов… Страстный интерес Энджи возбуждал меня, еще немного, и я рассказал бы о погибшей тетке, которая неудачно выбрала время поездки в Хиросиму. Но я воздержался, поскольку у Энджи были связи с Японией.