"Боже, как давно это было", - сдерживая подступающий кашель, подумал он.
Десятки лет провалились, где-то глубоко утонули в раздавленной нейролептиками памяти. Занемевшие руки и ноги слушались плохо. Наконец, удалось подняться. Дрожащая собачонка по-прежнему стояла рядом и заискивающе смотрела в глаза. С трудом негнущейся, ватной рукой старик погладил ее по лишайному лбу.
- Бедная, у наш ш тобой одна шудьба, - прошептал он, - дафай дершаться рядом.
Непреодолимо влекли теплом двери "Универсама". Здесь, у стены, он и присел. А рядом, прильнув мордой к мокрым, вонявшим мочой штанам, устроилась новая подруга. Она была почти счастлива.
Сергей, желая немного просушить волосы, снял и положил рядом с собой картуз.
Люди отворачивались, морщили носы, но все же кое-кто стал бросать мелочь.
- Мама! Мама! Дедушке плохо! - вырвал из полузабытья звонкий девичий голосок.
Сергей поднял глаза и увидел девчушку лет десяти, пытавшуюся вырваться из рук строго хмурившейся матери.
- Не смей! Грязный алкоголик! Ты что, хочешь от него заразиться какой-нибудь гадостью.
- Ну мама! Нельзя же так! Давай хоть "скорую" вызовем! - умудрившись выскользнуть, она склонилась к Сергею.
Старик, увидев глаза девочки, вздрогнул. Было в них нечто до боли знакомое, родное, безвозвратно и трагически утерянное. В горле возник ком, а из глаз предательски потекли слезы.
- Дедушка! Тебе плохо? Вызвать "скорую"?
- "Шкорую"? Нет. Купи хлебца, - прошептал старик, протягивая горсть медяков.
- Риза! Немедленно вернись, - закричала мать вслед хлопнувшей двери.
- Ма! Я быстро! - раздалось оттуда.
- Развели антисанитарию, вот вызову санстанцию, попомните меня! - разразилась воплями взбешенная дама.
Но прежде, чем грузчик вытолкал бомжа за двери, Риза успела сунуть ему в руки полбуханки белого хлеба.
По улицам некогда знакомого, а теперь чужого до враждебности города бок о бок, понуро склонив головы, брели старик и собака. Сергей беззубым ртом откусывал хлеб. Часть глотал, а часть отдавал спутнице. Напрягая память, безуспешно пытался вспомнить, откуда ему знакомо имя Риза. У кладбищенских ворот их настиг промозглый зимний вечер. Превратил дождь в снег, прихватил лужи, покрыл одежду коркой льда.
- Замерзну, - подумал Сергей. - Нужно где-то переночевать, а уже утром по-светлому искать могилу.
Немного в стороне, обпершись на покосившийся каменный забор, скрючился поржавевший вагончик-времянка. Замка на двери не было. Лишь так, для проформы, закрученная несколько раз проволока. Но и ту разогнуть непослушными замерз-шыми пальцами оказалось мучительно тяжело.