– Сказал, что будет говорить только в присутствии вас и при включенной телекамере, – сообщил мне усталый дежурный следователь, которому в такое время хотелось спать, пусть и на казенном диванчике, а не выполнять профессиональные обязанности.
Как я понимала, органы это устраивало. Запись вполне может пригодиться в дальнейшем.
– Здравствуйте, Юлия Владиславовна, – склонил голову Игорь. – Вы помните, что я занимаюсь спасением нашего национального достояния?
«Так, начинается».
– Каким образом вы спасали здесь наше национальное достояние? – спросил Андрюша.
В этот момент в комнату, где мы сидели, вошла высокая женщина неопределенного возраста (скорее всего, лет пятидесяти или чуть больше), без грамма косметики на лице. Одета была в мешковатый брючный костюм синего цвета, который не помешало бы отпарить. Хотя она, вероятно, одевалась в спешке. Волосы были стянуты в хвост и, вероятно, никогда не подвергались окрашиванию. А не помешало бы – седых было уже до неприличия много. Но женщина, похоже, давно махнула рукой на свой внешний вид.
Она оказалась директором музея.
Потом в той же комнате появилась еще одна женщина, гораздо моложе первой, но тоже неухоженная. Эта была крашеной блондинкой с фингалами под обоими глазами, причем один был свежим, а второй уже вроде бы проходил. Блондинка явно злоупотребляла спиртным – лицо было лицом пьющей женщины. Такую одутловатость не может скрыть никакая косметика, да и в любом случае косметика отсутствовала. Это я не могу выйти из дома ненакрашенная – хотя бы потому, что мне появляться в кадре. Я умею очень быстро привести себя в должный вид – это одно из требований моей профессии. Но делать пластику не собираюсь. Добровольно согласиться на пять часов общего наркоза? Без крайней на то необходимости? Нет уж, увольте. Ведь неизвестно, как это может в дальнейшем сказаться.
Более того, женщина прихрамывала и держалась за бок. Похоже, ее за последнее время избили как минимум два раза.
– Боже мой, Люба! – воскликнула директор музея.
– Я его задержала, – произнесла Люба прокуренным голосом.
– А ты-то что тут делала, красотка? – подал голос Игорь.
– Я тут живу, пока не разберусь со своим мужиком! – заорала Люба. – Пока не выселю его из квартиры! Я не могу снять комнату! У меня на это нет денег! И поэтому я тут еще и выполняю функции сторожа!
– Да, Любе пока негде жить, – подтвердила директор музея. – Я разрешила ей занять комнату…
– У вас же должна быть сигнализация! Музей не может не ставиться под охрану! – воскликнул следователь.
– Все у нас ставится, – устало сказала директор. – И видеокамеры при входах висят – и при главном, и для персонала. Но Люба же не ходит по музейным помещениям по ночам!