Айларов слушал очень внимательно. Под стать его лицу было и лицо Джанхота. Закончив свой рассказ, я замолчала, ожидая вердикта.
– Это Болат, – сразу же сказал Айларов и бросил взгляд на Джанхота.
Тот лишь чуть приподнял брови, что, по всей видимости, должно было означать, что он допускает такой вариант.
– Но зачем ему похищать Мадину? – спросила я.
– Чтобы заставить насильно выйти за него замуж! – с нажимом произнес Айларов, и лицо у него в этот момент стало таким, что я даже испугалась.
Белки глаз покраснели, брови сдвинулись, и я подумала, что если бы ему сейчас попался Болат Себетов, то тому бы сильно не поздоровилось…
– Поэтому он и сбил меня! – горячо продолжал Айларов. – Он понял, что я приеду в Тарасов, встречусь с вами и разоблачу его! И тогда всем его планам конец!
– Но где его теперь искать? – озвучила я мысль, которая мучила меня.
– Не знаю, – произнес Теймураз Майрамович и перевел взгляд на Джанхота.
Взгляд того показал, что он думает над этим вопросом, но пока что идей у него нет. Не было их и у меня. Требовался план, с некоторой хитринкой, чтобы выманить Себетова из его убежища! Но вот беда – никаких его координат у меня не имелось. Даже номер телефона, с которого он звонил Мишане Бобкову, нигде не был зарегистрирован.
Стоп, Мишаня! А что, если попробовать действовать через него? Ведь ясно же, что человек, который звонил ему инкогнито и нанял следить за Ксенией-Мадиной, и есть Болат! Других вариантов просто не может быть! Он хотел собрать на девушку компромат, возможно, надеялся подставить ее, чтобы шантажом заставить выйти за него замуж! Поэтому он и велел Мишане составить протокол о том, что она пьяная за рулем: если бы ее семья узнала о таком, Ксению явно не погладили бы по головке. Одно дело – нарушила правила, с кем не бывает, но пьяная… Очевидно, Себетов надеялся, что это будет сильным аргументом в его пользу.
Я посмотрела на Айларова. Тот тем временем, видно, думал не о Себетове, а о своей дочери, потому что заговорил очень эмоционально:
– Где он держит мою дочь? Я посажу его в тюрьму до конца его дней! Я уничтожу всю их семью, весь их поганый род! Я…
Он посмотрел на Джанхота и перешел на осетинский язык, что-то горячо объясняя своему другу. На лице Джанхота выражался едва заметный скепсис. Он похлопал Айларова по руке, затем вышел в коридор и тут же вернулся. Следом за ним в палату вошла медсестра и сказала, что Теймуразу Майрамовичу пора сделать укол. Тот сначала отказывался, но нам троим совместными усилиями удалось убедить его в необходимости этой процедуры.