Конь с рычанием поднялся. Я шлепнула его по руке и поморщилась, ободрав костяшки пальцев о твердый, как скала, бицепс.
Фейри недоуменно повернул голову.
— Все в порядке, — сказала я. — Он мне ничего не сделает. По-моему, он совсем безобидный.
Железный конь подозрительно посмотрел на человека и фыркнул.
— Если понадоблюсь…
— Я заору что есть силы.
Он кивнул, бросил еще один взгляд на музыканта и удалился на другой конец комнаты, чтобы оттуда мрачно буравить нас глазами.
Мужчина расслабился. Он подошел к дивану, присел на краешек и начал с любопытством рассматривать меня. Я улыбнулась. Теперь музыкант вел себя намного спокойнее и не казался таким уж безумным. Глаза у него были ясные, правда, он не моргал, и от этого становилось не по себе.
— Привет! — сказала я, смущенная таким пристальным вниманием. — Вас зовут Чарльз? Я слышала, как вы играете. Мне очень понравилось.
Музыкант склонил голову набок и недоуменно нахмурился.
— Ты слышала, как я… играю? — Голос у него оказался низкий и чистый. — Я этого не помню.
Я покивала.
— В холле. Когда мы только пришли сюда. Вы играли для Лэнанши, а мы услышали самый конец.
— Не помню, — повторил Чарльз и поскреб макушку. — Я многое забываю.
Он моргнул и вдруг задумался.
— А вот тебя я помню. Странно.
Я посмотрела на Железного коня. Он топтался в углу, притворяясь, будто нас не замечает.
— Вы здесь давно?
Чарльз нахмурился. Лицо у него было морщинистое и все же какое-то детское.
— Я… Я всегда тут жил.
— Они ничего не помнят.
На спинке дивана возник, помахивая хвостом, Грималкин. От неожиданности я выронила книгу, но Чарльз просто смотрел на кота. Наверное, он и не такое в жизни видел.
— Он тут очень давно, — продолжал Грим, обвив хвостом лапы. — Вот что Небывалое делает со смертными. Этот, например, абсолютно забыл свою прошлую жизнь. Как и остальные, кто тут бродит.
— Привет, киса, — пробормотал Чарльз и протянул к нему руку.
У Грималкина шерсть встала дыбом. Он отпрыгнул на другой конец дивана.
— А сколько их тут? — спросила я.
— Смертных? — Грим начал вылизывать лапу, настороженно поглядывая на Чарльза. — Не так уж много. Примерно десяток. Великие актеры, поэты, художники и все такое.
Он фыркнул и стал умываться.
— Это место держится на чарах и творческой энергии. Поэтому даже Красные колпаки людей пальцем не трогают.
— Как же она их тут удерживает? — спросила я, но Грималкин зевнул и свернулся калачиком, закрыв глаза.
Отвечать на вопросы он больше не собирался, а если бы я прикоснулась к нему, оцарапал бы мне руку или просто исчез.
— Вот вы где, мои сладкие.