Ей было грустно расставаться с Фатер. Разумеется, невозможно по кому-то скучать, если ты больше не существуешь. Но Лин была убеждена, что, куда бы ни попали ее атомы, когда Бен закончит, они все равно будут скучать по Фатер Ландис. Лин с самого начала знала, что между ними никакого ответного чувства возникнуть не может, но теперь, когда для нее все должно было кончиться, Лин в последний раз тешила себя надеждой, что когда-нибудь, возможно, появится какая-то новая магия, которая позволит осуществиться ее любви.
— Просто чтобы ты знал, Бен: я люблю Фатер.
— У тебя хороший вкус, — сказал он со смешком.
— Нет, я имею в виду, что по-настоящему люблю ее. Если бы это было возможно, я бы ее у тебя отбила. Звучит смешно, но это правда.
— Хорошо.
Когда-нибудь он расскажет Фатер, что однажды в нее было влюблено привидение с лесбийскими наклонностями.
— Ты находишь это смешным?
— Нет, Лин, я нахожу это прекрасным. Фатер — самая прекрасная женщина на свете. Я это имел в виду, когда сказал, что у тебя хороший вкус.
— Мне всегда было интересно, люблю ли я ее, потому что я — это ты или потому что я — это я? — сказала она.
— Разве это не то же самое? — тихо спросил Бен.
Лин провела рукой по волосам.
— Да, думаю, так оно и есть. Вот что мне во всем этом больше всего не нравилось: я — только часть тебя. Во мне нет по-настоящему отдельной меня. Я — только слепок с Бенджамина Гулда. Та часть, которой ты никогда не использовал в жизни, воплощенная в привидении по имени Лин. Будет ли мир шокирован, когда узнает, что все привидения — это слепки невостребованных частей души? Хватит об этом. Теперь я готова. Бен, будем петь?
* * *
— Что это они там поют? — спросил Лоцман.
— Это русская песня. Бен пел мне ее как-то раз.
— Что значит «русская»?
Фатер все время забывала, что говорит с собакой.
— Значит, что на русском языке.
— У людей много языков?
— Ну да.
— Интересно. Потому что у собак язык только один.
— Но сейчас ты говоришь со мной по-человечески.
Лоцман задрал на нее голову:
— Вовсе нет. Я говорю по-собачьи.
Фатер не могла с этим согласиться.
— Ты говоришь со мной по-собачьи?
— Да.
— Но я говорю с тобой по-человечески.
— Ничего подобного. Ты говоришь по-собачьи.
— Да нет же, Лоцман. Я говорю по-английски.
— Что значит «по-английски»?
Пение по ту сторону двери прекратилось. Неожиданная тишина оборвала их спор. Фатер подалась вперед, думая, что так она будет слышать лучше. Она положила руку на дверную ручку, и на этот раз та повернулась без сопротивления.
— Дверь открыта.
— Входи.
Она не была уверена, стоит ли входить в квартиру.