. Эти явления — параллельные синхронным вспышкам предреформации на Западе — придали русскому богословию полемический и апологетический характер. Борьба с ересью была одной из побудительных причин создания общепринятого текста Священного Писания («Геннадиевская Библия» 1499 г.). Тогда же Русь познакомилась с первой системой герменевтических принципов. Их сформулировал преподобный Максим Грек (1470–1555), афонский монах, бывший прежде учеником Савонаролы
>34. Он указал на плюральность патриотической герменевтики и строил свои толкования на основе синтеза различных методов.
С XVII века начинается процесс сближения русской и западной культур. Появляются первые богословские школы, которые попеременно испытывают влияние латинской и протестантской традиций. В 1685 году в Богоявленском монастыре в Москве возникает Славяно-греко-латинская Академия, предшественница Московской Духовной Академии>35. Ее основатели, греческие монахи, братья Лихуды, строили преподавание на основе православного Предания. Софроний Лихуд (ум. 1730) продолжил библейские труды преподобного Максима Грека по исправлению славянского перевода. Библеистикой в Академии занимались иеромонах Макарий Петрович (ум. 1766), архимандрит Феофилакт Горский (ум. 1788), Тихон Малинин (ум. 1798), впоследствии архиепископ Астраханский, архимандрит Гавриил Петров (ум. 1801) и другие. «Кажется, — писал русский экзегет епископ Михаил Лузин, — именно влиянию этих мужей, знатоков и любителей Библии, надобно приписать первый сильный толчок к движению и довольно быстрому развитию научного изучения и толкования Библии»>36. Им принадлежит ряд комментариев к книгам Священного Писания, большая часть которых осталась, однако, в рукописи. Это были первые еще весьма осторожные шаги. Авторы во многом зависели от латинских и немецких источников, нередко ограничиваясь их переводами и пересказами. И все же библейская наука в России уже зародилась. Ее представители были хорошо знакомы с древними языками и искали в экзегетике самобытных решений. Даже тот факт, что в Духовных школах еще не было специального предмета по изучению Священного Писания (библейская история рассматривалась как часть церковной), не мог остановить развития русской библеистики.
Решающим для нее оказалась деятельность просвещенного и талантливого ученого, митрополита Московского Платона (Левшина; 1737–1812). Будучи ректором Троице-Сергиевой Семинарии, он ввел там систематические занятия по Священному Писанию и сформулировал для комментаторов восемь герменевтических правил, которые требовали искать прежде всего прямого, «исторического» смысла текста, предостерегали от натяжек и поисков «таинственного смысла там, где его нет», а также определяли приемы для разрешения кажущихся библейских противоречий. Митрополит Платон считал, что толкователь должен не замалчивать трудные места Писания, а «решать их ясным и удовлетворительным образом»