В оставшиеся минуты отдыха Анна попыталась расслабиться, но из этой затеи ничего не вышло: она была слишком взбудоражена. Тогда она быстро приняла душ, чередуя холодную и горячую воду, и оделась так быстро, что вполне бы уложилась в армейский норматив. Все это время лицо Неймена упрямо стояло перед ее глазами. Эта ситуация была сродни той, когда навязчивый мотив постоянно вертится на языке. Не выдержав, Анна чертыхнулась, что служило признаком того, что она взвинчена до крайности. Неужели ей не удастся избавиться от этого наваждения?
Анна пришла в ресторанчик точно в назначенное время, хотя долго не могла поймать такси и уже не надеялась явиться вовремя. Она сообщила метрдотелю, что ее ждут, и тот немедленно проводил ее к столику, который — конечно! — еще пустовал. Энджи, как всегда, опаздывала. Чтобы не терять времени, Анна стала просматривать меню. Сделав заказ для себя и Энджи, она рассеянно огляделась. С тех пор как она была здесь последний раз, популярность этого заведения заметно возросла: все столики, кроме соседнего, были заняты. Интерьер слегка изменился, но не потерял своего очарования…
— Эту встречу ты тоже назовешь случайной?
Анна невольно вздрогнула от голоса, раздавшегося прямо над ухом. Она испуганно повернулась и едва не свалилась со стула: прямо перед ней было сумрачное лицо Неймана. Она зачем-то привстала, потом села.
— Вы что, следите за мной? — выдавила она.
— Нелепей предположения еще в жизни своей не слышал. Что ты здесь делаешь? — сердито проговорил он.
Анна мысленно сосчитала до десяти, пытаясь взять себя в руки.
— Собираюсь поесть, разве это не очевидно? — предельно мягко произнесла она.
Анне было не привыкать общаться с капризными и избалованными клиентами, и в связи с этим она выработала определенную стратегию поведения, главными составляющими которой являлись неизменные мягкость и дружелюбие. Это было частью ее успеха, и еще ни одному человеку не удавалось устоять против этого совершенного оружия. Однако на этот раз ей было несоизмеримо труднее, и, чтобы собрать волю в кулак и постараться вести себя соответственно, она даже скрестила руки на груди. Этот защитный жест не ускользнул от внимания Неймена, в глазах которого появилось некоторое раздумье.
Наверное, Анна так часто выставляла себя в его глазах испуганной овечкой, что изменение ее поведения вызвало у него изумление. Он замолчал, с новым интересом рассматривая ее. Анна не питала ложных надежд по поводу своего самообладания. Неймен оказывал на нее странное воздействие, но Анна еще не успела до конца разобраться в своих чувствах. Она была уверена только в одном: он пугает и притягивает ее одновременно. Скорее всего, за возникшую паузу вся ее храбрость успеет испариться и окончательно сдавшие нервы вновь превратят ее в дрожащий овечий хвост. Эта первая в ее жизни авария выбила ее из колеи, а Неймен служил напоминанием произошедшей с ней неприятности.