Этот новый Алекс, которого она узнавала из рассказов Зака, вызывал в ее душе какую-то нежность и смятение. Теперь она понимала его гораздо лучше: жесткость, которую она принимала за надменность и грубость, оказалась свойством характера, развитым в результате борьбы за выживание, за свое место под солнцем. Зак назвал его сердце золотым…
— Миз Анна?
Она обернулась, оторвавшись от раздумий.
— Миз Анна, вам бы немного передохнуть, с самого утра на ногах.
Она улыбнулась заботливости Большого Зака.
— Наверное, и в самом деле надо немного отдохнуть. Вам бы тоже пора устроить перерыв: время близится к ланчу.
Зак кивнул, стащил с головы бейсболку и, вытерев потный лоб огромным носовым платком, выуженным из не менее огромного кармана, опять нахлобучил ее на голову.
— Ну и жара сегодня. К вечеру обязательно хлынет ливень, попомните мои слова. Ладно, пойду скажу ребятам, чтобы передохнули…
Анна услышала голоса рабочих, которые решили устроить ланч на улице. Потом топот стих, и она поняла, что дом опустел. Не торопясь, Анна прошлась по дому, заглядывая в комнаты и оценивая разительные преобразования. Была закончена самая грязная и тяжелая работа по отбиванию старой штукатурки и смене полов. Анна очень любила этот период. Голые и обшарпанные стены выглядели как после стихийного бедствия, но в ее глазах это было идеальное пространство для любых преобразований. Теперь дела пойдут намного быстрее. В своих мечтах она уже видела их прекрасную гладкую поверхность, а потом…
— Как продвигаются дела?
Она резко повернулась. Перед ней стоял Неймен. Она не видела его целую неделю. Они оба застыли, с равным удивлением осматривая друг друга. Неймен был в выбеленных временем джинсах и белой футболке. Его волосы были слегка взъерошены, а на лице сначала слегка проявилась, а потом широко засияла ослепительная улыбка. Анна вдруг с испугом подумала о том, как она, должно быть, ужасно выглядит: на ней были видавшие виды джинсы и просторная футболка, как минимум на три размера больше того, какой она носила, и никакого макияжа. К тому же утром ее случайно обрызгали краской, а волосы наверняка растрепались, пока она бегала по дому, давая необходимые указания.
— Как приятно тебя видеть, Анна! — промурлыкал он, и она обреченно подумала, что его любезность означает только одно — лицо у нее тоже вымазано краской.
— Почему вы не позвонили? — хмуро пробурчала она.
— Решил сделать неожиданную инспекцию и посмотреть, как идут дела.
— Пожалуйста. — Она широким жестом дала понять, что он может делать все, что ему заблагорассудится.