— Наверняка дедушка очень тебя любит, — произнес он, надеясь еще больше разговорить ребенка.
Нежное личико Тедди погрустнело.
— Любил. Дедушка очень меня любил. Но его больше нет с нами. Он сильно заболел, а теперь живет на небе. Я по нему сильно скучаю.
— Я тебя понимаю, — ответил Вильям, вздыхая.
Достав из буфета два бокала, Дороти поставила их на стол, наполнила минеральной водой и придвинула один Вильяму, а другой — сыну.
Мальчик обхватил свой бокал обеими ладошками и мгновенно осушил.
— Иди, сынок, переоденься, — велела ему Дороти.
— А мы разве не поедем сегодня в город? Но ты ведь обещала, что купишь мне мороженое, ма! — Тедди недоуменно замигал.
— Мороженое поедим в другой раз, солнышко, — ответила она. — Сейчас нам необходимо позаботиться о мистере Доусоне.
Услышав последние слова матери, Тедди заметно оживился, вероятно тут же забыв о своем желании.
— А мистер Доусон останется у нас? Пока не выздоровеет? Да?
— Он останется… на некоторое время, — сказала Дороти, придавая голосу оттенок строгости. — Не задавай так много вопросов, Тед. Лучше пойди и сделай то, о чем я тебя просила.
Мальчик с готовностью кивнул и пулей выскочил из кухни.
— Извините, мой сын чересчур любопытен, — пробормотала она, поворачиваясь к гостю.
— Не беспокойтесь, меня его разговоры ничуть не утомляют, — ответил мужчина, не кривя душой. — И потом — это я вторгся к вам в дом. Тедди здесь хозяин и может вести себя, как ему нравится.
— Вы оказались в этих стенах по моей милости. — Дороти слегка покраснела.
— Никто не пострадал в этой аварии, а это главное. — Вильям улыбнулся.
— Это не совсем так, — возразила Дороти. — Крепко досталось вашей машине. Кстати, вы действительно уверены в том, что вам не стало хуже? У вас сильно покраснело лицо…
— И почему-то жутко чешется, — добавил Вильям, прикасаясь пальцами к щеке. — Наверное, всему виной лопнувшая пневмоподушка. — Он скорчил уморительную гримасу, желая разрядить обстановку.
Дороти достала из выдвижного ящика чистое кухонное полотенце, смочила его холодной водой, приблизилась к гостю и приложила влажную прохладную ткань к его лицу.
Каждое ее движение было настолько естественным, а прикосновения такими мягкими, что Вильям растерялся.
— Когда я думаю о том, что могла причинить вам гораздо больший вред, у меня темнеет в глазах, честное слово! — произнесла Дороти полушепотом.
— Но все обошлось, поэтому ни о чем не беспокойтесь, — ответил мистер Доусон, спеша успокоить ее.
Он приложил руку к полотенцу, освобождая Дороти от необходимости держать его. Но та не отошла. От нее пьяняще пахло свежестью, и Вильяму казалось, что если он будет вдыхать этот ни с чем не сравнимый аромат на протяжении какого-то определенного времени, то пристрастится к нему и уже не сможет без него жить.