– Извини. – Еле слышно произнесла она.
– Да все в порядке. – Раздраженно дернул плечом Кротов. – Только давай сменим тему.
Почти до самого конца пути в салоне повисла тишина.
– Машину оставим здесь. – Произнес Александр, останавливаясь во дворах, расположенных недалеко от школы.
– А почему далеко так? – удивилась Наташка.
– А ты хочешь объяснять одноклассникам, откуда у меня тачка? – насмешливо поинтересовался он.
– А тебе уже не все равно?
– Неа, – ответил Кротов. – Маскарад надо держать до последнего! Пошли в школу.
Первым уроком стоял так нелюбимый Александром русский язык. И пусть Анна Сергеевна давно перестала привязываться к нему, а он в, свою очередь, не пытался больше проверить ее на профнепригодность, сидеть на уроках русского и литературы было попросту скучно. Ее речь мало кто смог бы назвать внятной. Про объяснения материала лучше даже не заикаться. Его не было! А ведь им еще и этот новомодный ЕГЭ сдавать, пожалел он одноклассников. Хотя… Как помнится, его мало кто сдавал в школе. Многие предпочли сделать это в университете, пройдя дополнительный курс подготовки у репетиторов.
Александр еще раз обвел взглядом класс, и, вздохнув, открыл блокнот, чтобы набросать очередной шарж на кого-нибудь из присутствующих. Но спокойно порисовать ему не дали.
– Все равно я хочу с тобой. – Неожиданно ткнув его локтем, прошептала Наташка.
Кротов не ответил, набрасывая первые контуры карикатурного силуэта, должного в конце концов оказаться Анной Сергеевной.
– Ты меня не слышишь?! – совсем уж сильно толкнула его она.
Александр молча смотрел на испорченный рисунок. От толчка дернулась рука, и теперь весь лист был перечеркнут жирной синей линией. Несколько секунд он потратил на выполнение дыхательных упражнений, призванных успокоить организм, чтобы не отвесить кое-кому подзатыльник. После чего очень спокойно ответил:
– Я, кажется, уже сказал тебе, что нет, ты со мной не поедешь.
Наташка, надувшись, отвернулась. Однако Кротов чувствовал, что не убедил ее и тема еще всплывет не раз, и даже не два. Но сейчас об этом думать не хотелось. Он только легонько пожал плечами, будто отвечая невидимому собеседнику, перевернул страницу блокнота и снова принялся за рисунок.
* * *
"Человек – единственное животное, способное краснеть. Впрочем, только ему и приходится. Марк Твен". – Эта мысль крутилась в голове Александра с самого утра. Не то, чтобы ему было особо стыдно за содеянное, но некий душевный дискомфорт все же ощущался. Чуть подумав, он вспомнил другой перевод твеновского афоризма: "человек – единственное животное, которое краснеет, или, при определенных обстоятельствах, должно краснеть". Вот так было бы точнее.