Никто на Антолю смотреть не хочет. Никому до нее дела нет. Подалась туда, сюда, к остановке подошла. Стоит рядом мужчина, в пальто, в шапке, с перевитой шпагатом зеленой новогодней елочкой у ног.
— Скажите, как мне проехать…— и смутилась Антоля, никак не может разговор завязать.
— Куда проехать?
— В… поликлинику! — вырвалось вдруг само собою.
— А тут ехать не надо, — охотно стал объяснять мужчина. — Идите этой улочкой вниз, вниз…
Разве же Антоля своей районной поликлиники не знает? Но спросила, так надо идти. Пошла Антоля, оглянется — стоит мужчина, смотрит ей вслед. Так, оглядываясь, и дошла до поликлиники, маленькой, деревянной. Вошла внутрь. На коридоре мало людей, перед регистратурой совсем никого нет. Антоля прильнула к батарее.
— А вы к кому? — окликнула ее девушка из окошка регистратуры.
— Я так зашла, — растерялась Антоля.
— Записывайтесь, тетка, пока людей мало, — посоветовала девушка. — Что у вас больше всего болит?
— Ох, моя дочка, все болит, и голова, и спать не могу…
— Вот видите. Я вас к терапевту запишу, у него сейчас нет никого. Только разденьтесь.
Записала, талончик, карточку подала. И так растрогало Антолю это внимание, что даже терпкий комок поднялся в груди и слезы к глазам подступили:
— Дай же тебе Бог, доченька… — и не договорила, побоялась, что заплачет сейчас.
Сдала пальто в гардероб, сумку с собой взяла. Нашла кабинет. Постучала, просунулась в дверь.
Сидит за столом молодой мужчина, в белом халате, в очках. Пишет. Поднял голову:
— Садитесь, — показал на стул. — Ну, что с нами такое?
— Голова у меня очень сильно болит, может, какое давление… Не сплю, не ем, — начала Антоля, а терпкий комок не проходит, давит и давит в груди. Слезами просится прорваться…
— Закасайте рукав.
Обкрутил руку трескучей материей, пожмякал грушей:
— Давление у вас нормальное. Я вам, тетка, выпишу снотворное, а от головы — цитрамон.
— Ох, мой голубок, хоть что-нибудь выпишите, хоть отравы, чтобы уже выпить; может, кто обмоет и закопает, чтобы эта голова дурная не болела! — и не сдержалась, всхлипнула. И еще раз, еще — и вот уже плачет, даже плечи трясутся.
Доктор отложил ручку, посмотрел на нее внимательно.
— У вас есть кто-нибудь из родни? — тихо, еще более мягким голосом спросил.
А Антоля рыдает, слова сказать не может, — ручьем плывет! Доктор подхватился, налил из графина воды в стакан, подал:
— А ну перестаньте, что это еще за новости!
— Нет… голубок… никого! — всхлипывая, глотая воду и слезы, начала торопливо рассказывать Антоля — только бы доктор не сердился, дал ей выговориться. — Одна как перст! Была подруга, так замуж пошла во второй раз, ведь человек ее умер, а у того Кузьмы, за кого она пошла, жена умерла, Наста, год на Покров был…