Я помогала многим товарищам по заключению писать жалобы, в которых они просили изменить приговор. Некоторым срок уменьшали, нескольких даже освободили. Настал день, когда я решила заняться и своими делами. Я написала жалобу на имя Генерального прокурора СССР, но не просила меня освободить, а просто пересмотреть моё дело. Я подчеркнула, что пятнадцать лет провела в заключении, но ни разу меня не судили и никогда мне не сообщали, каким образом я нарушила закон. Если при пересмотре дела выяснится, что я в чём-то виновата, я согласна отбыть любое наказание, назначенное по законам СССР.
В середине октября 1955 года пришёл отвёт:
Прокуратура СССР
Военная коллегия Верховного Суда СССР
12.10.1955 г. № 1д-23235-49
Москва, ул. Кирова, 41
Айно Андреевне Куусинен
Мордовская АССР Потьма
Изолятор Зубо-Полянский
В ответ на посланную Вами 15 июля 1955 года жалобу Генеральному прокурору СССР сообщаем, что по постановлению Прокуратуры, МВД и КГБ СССР от 29 августа 1955 года постановления Особого совещания при НКВД СССР от 1939 г. и 1950 г. в отношении Вас отменены и дела прекращены за отсутствием состава преступления.
Прокуратура СССР
Военная коллегия
Майор юстиции Дашкевич
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Окончательное освобождение и отъезд в Финляндию
Свобода. Я выехала из Потьмы 17 октября 1955 года и 18 октября около пяти утра была в Москве, на Казанском вокзале. Город был погружён в темноту, шёл проливной дождь. Я зашла в привокзальный ресторан обдумать своё положение. Куда идти? С 1953 года, после смерти Сталина, Москва изменилась, теперь простой смертный, говорят, мог войти в дом на Кузнецком, чтобы поговорить с представителем тайной полиции. Я страшно устала, но всё же решила попытать счастья.
Долго брела по мокрым улицам, наконец, нашла нужное здание. Дверь с металлической табличкой одного из подъездов вела в маленькую приёмную. Там уже ждали очереди три женщины, я села с ними. Все молчали.
Скоро человек в форме скучным голосом сказал:
— Следующий.
Одна из женщин вошла в кабинет, но очень скоро вернулась заплаканная. Подошла моя очередь. В небольшом кабинете меня принял офицер, лицо у него было каменное. Не пригласив даже сесть, он спросил, что мне надо.
Я неуверенно стала объяснять, что освободилась из лагеря, не знаю, как начать новую жизнь. Он задал несколько вопросов о моём прошлом. Увидев в справке об освобождении мою фамилию, он спросил, знаю ли я члена Президиума Верховного Совета Куусинена. С нарочитым безразличием я ответила, что знаю.
— Он ваш родственник?
— Это мой муж.
Полковник вскочил, смущённо что-то забормотал, избегая на меня смотреть. Потом снова опустился на стул и, глубоко вздохнув, произнёс: