— Ну и кашу я заварил!
Он разнервничался, не знал, что сказать. Наконец, немного успокоившись, произнёс:
— Я думаю, вы вернётесь к мужу и будете жить с ним.
— Нет.
— Почему? Он, конечно, ждёт вас.
— Сделать это не позволяет мне гордость. Я самостоятельная женщина и хочу строить свою жизнь сама.
Полковник покачал головой.
— Я бы на вашем месте пошёл прямо к мужу, поздоровался и сказал: «Вот, я снова здесь!»
— На вашем месте я, может быть, именно так и поступила бы. Но на своём месте я к нему не пойду, — сказала я.
Наша милая беседа ещё продолжалась, но скоро я поняла, что она ни к чему не приведёт, и попрощалась.
На улице будто разверзлись небесные хляби. Я не знала, что предпринять. Когда-то у меня в этом городе было много друзей, но одних уже нет в живых, других не хотелось беспокоить. Я знала — они всё ещё во власти страха, и действительно, человек, только что вернувшийся из заключения, мог доставить неприятности.
Я снова побрела по мокрым улицам. Решила обратиться в приёмную ЦК партии. В главную дверь огромного здания ЦК может войти любой. Я помнила, что там множество стеклянных дверей, на каждой — табличка с именем высокого партийного чина. Правда, попасть к ним можно лишь с разрешения секретаря. Многие имена были мне знакомы. На одной двери я увидела фамилию мужа и прошла мимо.
Я села в приёмной и написала письмо на имя председателя комиссии партийного контроля, просила меня принять для беседы. Написала, что буду ждать ответа на улице перед зданием. Больше идти мне некуда. Кто-то из сотрудников проводил меня к столу с надписью «Почта». За столом сидела любезная молодая женщина, но она сказала, что личное письмо принять не может. Когда я объяснила, кто я, откуда, она согласилась передать моё письмо. Вряд ли от письма будет толк, думала я, ведь у меня не было обратного адреса.
Снова я на улице, под проливным дождём. Усталость валит с ног, одежда промокла до нитки. Надо что-то делать. Я решила всё же пойти к своим старым друзьям. Может, пустят к себе хоть ненадолго, пока не прояснится моё будущее. От площади Ногина до Гоголевского бульвара, где жили мои друзья, было неблизко. Но я всё же дошла до их дома, несмотря на усталость. Долго стояла перед дверью, боясь, что они не впустят к себе человека, только что вернувшегося из лагеря. Потом всё-таки позвонила. Дверь открыл сам хозяин дома. Он занимал высокий пост. Оба, и он, и его жена, были старыми большевиками. Они приняли меня тепло, как и раньше, сразу усадили за стол. Я рассказала, что сегодня утром вернулась из лагеря, спросила с сомнением, не смогу ли пока у них переночевать. Они согласились. Рассказали о многих наших общих знакомых, погибших в результате сталинского террора.