Народ не подозревал о назревавшем конфликте, верил в нерушимую дружбу. «Когда мы заодно с Китаем, Америке с нами не справиться», — сказал мне один знакомый.
Не любили китайцев только студенты. Китайцы наводнили вузы и общежития, своим же, советским, мест оставалось мало. Иностранные студенты получали большую стипендию, имели привилегии, за это их и не любили.
Но в один прекрасный день идиллии пришёл конец. В 1959 году отношения между двумя странами окончательно испортились. Многие, правда, думали, что это ненадолго: китайцам, мол, без нас не справиться, не восстановить свою промышленность.
Я твёрдо решила осуществить свою мечту — уехать на родину, в Финляндию. Но пока был жив мой муж, занимавший высокий пост, у меня не было никакой надежды даже получить заграничный паспорт, особенно для поездки в Финляндию. Это стало окончательно ясно в 1958 году, когда компартия Финляндии пригласила Куусинена на 40-летие основания партии. Правительство Финляндии отказало ему во въездной визе.
Если бы я получила визу, это, несомненно, расценили бы как оскорбление, нанесённое Куусинену и СССР. Хотя я была совершенно уверена, что правительство Финляндии ничего не имело против меня лично, я ведь не сделала ничего против интересов моей родины. В то же время я была убеждена, что лишь смерть Куусинена откроет мне возможность уехать в Финляндию.
Ждать отъезда пришлось ещё девять лет. За всё это время (1955—1964) я ни разу не встречалась с Куусиненом, хотя он иногда мне звонил, предлагал помощь. Я всегда отказывалась, помня, что он ни разу даже пальцем не пошевелил, чтобы уберечь меня от тюрем и лагерей.
Когда я узнала, что Отто лежит в кремлёвской больнице, я написала ему (13 мая 1964 года) письмо, в котором впервые рассказала, как упорно я его защищала, когда от меня требовали подтвердить, что он английский шпион. В письме я осуждала его за то, что он не пришёл на помощь финнам — друзьям и товарищам по партии, когда их уничтожали. Я упомянула Гюллинга, Хеймо и Маннера.
Отто Вилле Куусинен умер через четыре дня, 17 мая 1964 года, в возрасте восьмидесяти трёх лет.
На следующий день, 18 мая 1964 года, во всех газетах был помещён портрет Куусинена в траурной рамке и некролог, где особенно подчёркивалась дружба Куусинена с Лениным, его большое значение как теоретика партии. Траурные портреты Отто были выставлены в витринах магазинов и правительственных зданий.
На следующий день я с утра села у окна. Что-то должно было произойти. Я ведь была официальной женой Куусинена.
Долго ждать не пришлось. Ровно в одиннадцать часов перед домом на Смоленском бульваре остановился чёрный «кадиллак», из него вышли двое. Одного из них я узнала сразу. Это был Александр Шелепин