В Бейрут въезжали уже в темноте. Хофман предложил ехать в черте города по шоссе, которое идет вдоль порта. Сейчас-то все спокойно, сказал он, сократим путь, выиграем целый час. Рудник согласился, но попросил: «Только вы уж, господин Хофман, жмите на газ, гоните вовсю!» Там, на вилле, Рудник больше всего походил на этакого замшелого старичка пенсионера с допотопными взглядами, которые обеспечивают ему надежный тыл, и ни о чем другом не мечтает. А тут он словно встрепенулся, весь напружинился и подобрался, приготовился достойно встретить любые сюрпризы. Спросил:
– У вас, я полагаю, оружия нет?
Хофман мотнул головой. Рудник удовлетворенно кивнул:
– Правильно. Хорошо, что нет.
Лашен заметил:
– Не представляю себя с оружием в руках.
– Бросьте, это ужасно просто.
– Да, наверное, это ужасно просто. Ужасно, потому что просто. Ужасно, что оружие так просто, так легко ложится тебе в руку, что оно сделано как раз по руке. Мне кажется, эта легкость меня сразу убедила бы, и я в ту же секунду спустил бы курок.
Хофман вел машину осторожно. Стекла они подняли. Лашен старался дышать как можно ровнее. Кое-где было трудно проехать в тесных щелях между развалинами и сгоревшими автомобилями. Рудник тоже насторожился, к чему-то прислушивался. Но ничего особенного вокруг не происходило. Рудник заговорил:
– Знаете, вы установили очень полезный контакт. Будь я на вашем месте, я бы этот контакт всячески поддерживал и углублял, крайне деликатно, разумеется. Вот, например, вы, господин Лашен, говорили, что интересуетесь торговлей оружием и хотели бы встретиться с людьми, занятыми в этой сфере. Такие контакты легко можно установить через Тони.
Неподалеку от отеля «Холидей Инн» они услышали выстрелы. У въезда в подземный гараж стоял сгоревший джип. Хофман дал полный газ. Лашен пониже сполз на сиденье. «Если попали в тебя, выстрела не слышишь». Откуда эта фраза, он не помнил. На Рю Ребеиз Хофман сбавил скорость. Здесь' они были уже вне зоны боевых действий, и сразу ожили улицы и переулки, показались прохожие, которые и вели себя, и двигались по улицам не так, как в зоне боев, по другим законам. Лашен часто с недоумением размышлял об этой границе, она оставалась загадкой. Удивлялся, ломал себе голову и вспоминал о тех временах, когда между городами и сельской местностью еще были промежуточные зоны, но в них была точка, вполне определенная точка, находясь в которой можно было сказать: вот здесь! здесь кончается город или – начинается. А эта бейрутская граница двух миров непостижима, и, всякий раз пересекая ее, он невольно оборачивался назад, из окна машины вглядывался в другой мир; вот и сейчас тот остался позади, большой и темный, уже недоступный.