Первые слова ее соответствовали настрою; естественная прямота как реакция на проблему, которую я представляла.
— Зачем вы здесь, Мэри Рассел?
— Меня пригласила Вероника. Я могу уйти, если желаете.
Она покачала головой, не приняв ни ответа, ни предложения.
— Люди приходят сюда с определенной целью, — сказала она как бы самой себе. — Одни нуждаются в чем-то, другие хотят что-то дать. Некоторые хотят меня оскорбить. А вы?
Я замялась в поисках ответа.
— Я пришла, потому что моя подруга во мне нуждалась, — ответила я наконец, и она, казалось, приняла этот ответ.
— Да, Вероника. Как вы познакомились?
— Учились в Оксфорде. Жили рядом. — Я решила не упоминать наших общих довольно-таки экстравагантных забав, вспомнив лишь наиболее достойное мероприятие: — Ронни организовала постановку спектакля «Укрощение строптивой» для раненых. И еще цикл лекций по голосованию. — Тоже лучше не упоминать, по какому именно голосованию. — И меня привлекла. Это у нее хорошо получается, вы заметили, конечно. Ее энтузиазм заразителен. Возможно, потому что основан на присущей ей доброте. Однажды Ронни даже вовлекла меня в дискуссию. Мы подружились, сама не знаю почему.
Я замолчала, удивляясь, как много и с какой искренностью я рассказала совершенно незнакомому человеку.
— Понимаю. Противоположности притягиваются. Вероника мягче и щедрее, чем вы считаете уместным. Твердость и мягкость, сила и любовь…
Сделав это заключение, Марджери Чайлд как бы поставила точку, поднеся стакан к губам. Я не успела ничего возразить, и она продолжила:
— Это основа наших вечерних циклов. И дневной работы.
— Циклов?
— Эге, я вижу, Вероника многого вам еще не рассказала. Что она говорила?
— Ну… В основном любовь, права женщин…
Марджери рассмеялась.
— Узнаю Веронику. Давайте восполним пробелы. — Она раздавила окурок и тут же закурила следующую сигарету. — Вечерние службы относятся к публичным мероприятиям. Многие из членов нашего сообщества пришли однажды из любопытства и заинтересовались всерьез. Понедельники посвящены общей тематике. Я выступаю на разные темы, иногда читаем Библию, иногда молимся индивидуально или коллективно. Обсуждаются политические темы, злободневные. В понедельник все тихо-мирно. Четверги совершенно иные. — Она замолчала. Воспоминание о четвергах заставило ее глаза потемнеть и вызвало улыбку, мгновенно преобразившую ее лицо, на мгновение сделавшую его прекрасным.
— В четверг я говорю о любви. Набивается полный зал, приходит много мужчин. Субботы посвящены силе, власти, политике. В субботу приходят бойцы.
— Могу себе представить, — проронила я, вспомнив, как «тихо-мирно» проходил ее «семинар» в этот понедельник. — Но ведь есть еще и другие виды деятельности?