— Что?
— Это случилось, когда…
— Я тебя слышал, мам, но мне кажется, ты сказала, что вы не принимали душ вместе.
— Так, Джо, мы взрослые люди. Если мы принимали вместе душ, это не значит, что между нами что-то было. Если сегодня молодые люди только об этом и думают, это не значит, что мы тоже так аморальны. Мы пенсионеры, Джо. Нам не по карману оплачивать горячую воду в таких количествах. Поэтому мы решили принять душ вместе. Так что не делай из мухи слона. Вот и все.
— Так как ты сломала зуб? Он на тебя упал?
Я открываю глаза, потому что, когда они открыты, я вижу этот красивый гостиничный номер, а не мою маму, принимающую душ с каким-то стариком. Я не хочу больше задавать ей вопросов. Она мне все уже достаточно подробно объяснила, но этот вопрос вырывается у меня раньше, чем я успеваю его остановить. Глаза мои открыты, я вижу два стула, несколько картин и дверь. Возможно, самое время в нее выскочить.
— Нет-нет, он ударил меня в зубы. Его нога выскользнула из-под него, и он пяткой попал мне по зубам.
Не спрашивай, Джо. Не спрашивай….
— Но как его нога оказалась так высоко?
— Ой, да я не стояла. Я была на коленях. Я… кхм… ну, просто так получилось, Джо, понятно? Он попал мне ногой в зубы.
Просто так получилось. Что получилось? О господи, пожалуйста, не показывай мне…
Глаза мои закрываются, а мысли, наоборот, раскрываются. Майку на мне можно выжимать. Мне становится так страшно, что она сейчас все-таки объяснит, чем занималась, что, когда она снова начинает говорить, я кладу трубку и бегу в туалет, добежав до унитаза как раз вовремя.
Икота, судорога в желудке, вкус желчи… рвотный позыв буквально взрывается во мне с рычащим звуком и низвергается в воду, и капли воды и блевоты попадают мне на лицо и скатываются по подбородку. Я продолжаю выкашливать все это до тех пор, пока мне нечего больше выкашливать, но я все равно выкашливаю, наблюдая, как на дне унитаза образуется какой-то желтоватый бульон. И, содрогаясь всем телом, все, что я могу себе представить, это мою мать в душе. Глотка моя быстро оказывается ободранной, а желудок превращается в крошечный комок боли. Я чувствую вкус крови, когда она капает с моих губ и, всплеснув, исчезает в этой смеси внизу. Там плавает что-то, похожее на одну из моих мертвых рыбок.
Голова моя идет кругом, ощущение такое, будто я в бреду. Встаю и нажимаю на ручку унитаза, и та гадость, которая никоим образом не могла быть исторгнута из меня, но все же была исторгнута, смывается.
Еще не до конца спустилась вода, как я уже снова стою на коленях, и снова меня выворачивает. Теперь я просто отрыгиваю. Сгустки крови падают в воду и распускаются в форме розовых лепестков. Я снова спускаю, но в бачке набралось недостаточно воды, поэтому лепестки не исчезают. Они просто плавают по кругу вдоль боков унитаза. С нижней губы длинными нитями свисают слюни. Они прилипают к краям унитаза и, когда я отклоняюсь назад, вытягиваются и в конце концов рвутся. Кончики этих нитей, раскачиваясь, сползают к черному линолеуму. Думать о сотнях людей, которые садились сюда, и мочились, и гадили, все же лучше, чем думать о маме и ее сломанном зубе.