Включаю его лампу. Со стола на меня смотрит табличка с его именем, очевидно, подарок жены. На ней написано детектив инспектор Уилсон Ч. Хуттон. Не знаю что означает это «Ч». Наверное, аббревиатура от «Чудак». Разглядываю семейные фотографии, которые он прицепил к стенке. У его жены схожие проблемы с весом, но на этом ее недостатки не заканчиваются. Волосы на ее ногах и руках и маленькие островки волос на лице выглядят как шерсть. Парочка выглядит вполне счастливой. Вычеркиваю его имя из списка. Мистер Пончик точно этого не делал. Невозможно. Его бы инфаркт хватил от одной попытки взбежать вслед за жертвой по лестнице на второй этаж, и я сильно сомневаюсь, что он способен на эрекцию — а это убийцы испытывают регулярно. Хотя как минимум два раза она у него все-таки была: на фотографиях я вижу двоих детей, тоже с явными проблемами лишнего веса.
Осталось девять человек.
Закатываю стул на то же место, где он стоял раньше и найти которое несложно. Ковер совершенно стерся в том месте, где обычно находятся колесики. Как и пол под ковром. Перехожу к столу напротив.
Детектив Энтони Уоттс сотрудничал с полицейским участком последние двадцать пять лет, из них детективом он был последние двенадцать. Сажусь за его стол и включаю лампу; он — мой следующий подозреваемый. И тут есть фотография. Уоттс и его жена, чему-то радующиеся вместе. Господи, когда эти люди счастливы, им обязательно надо, чтобы какой-нибудь идиот запечатлел этот момент в качестве доказательства.
Снова у меня в голове все расставляется по местам. У Уоттса морщинистое лицо, выглядит он лет на шестьдесят. Волосы седые, но и их мало осталось. Пытаюсь представить, сколько сил ему бы потребовалось, чтобы бороться с Даниэлой, не говоря уже о том, чтобы ее удушить, и у меня не получается. Пытаюсь представить себе, как он ее насилует так, как она была изнасилована. И этого я представить себе не могу. У Уоттса просто не хватило бы сил. Нет, в Даниэле он не побывал.
Вычеркиваю его из списка. Выключаю лампу. Закатываю стул на место.
Восемь подозреваемых. Мне начинает это нравиться.
Центральный проход, упершись в конец этажа, принимает форму буквы «Т». Сворачиваю налево и иду прямиком на рабочее место детектива Шейна О’Конелл.
Здесь я даже не присаживаюсь. О’Конелл, сорок один год (детектив, умеющий прекрасно раскрывать преступления, в которых преступник сам же письменно сознался), сломал руку за шесть недель до убийства. И с такой рукой, хотя уже без гипса, он прибыл на место преступления. Даже если у него и хватило сил такое проделать, на теле и на кровати не было найдено кусочков гипса.