– Может, вызовем «скорую помощь»? – забеспокоилась, наконец, жена, ощупывая Зорину пульс. – Вдруг у тебя какой-нибудь приступ был? А, вообще, когда умираешь во сне, это означает: ты от чего-то освободился. Сбросил душевный груз. Я специально посмотрела в соннике. Может, все же отменить мероприятие? Я сейчас же…
– Нет, поедем. Я тех капелек выпил, что мне прописали. Мне, по-моему, уже лучше, – стал возражать Зорин, но не очень решительно, усердно растирая грудь слева. Затем быстро проговорил в телефон:
– Петр, приезжай, как запланировали…
…Автобус рвался навстречу Уральским горам, а Вера Николаевна, переживая за самочувствие мужа, теснее прижималась к виновнику тревоги, продолжая машинально обдумывать варианты экономии продуктов.
«Нет, я этим троглодитам не дам все мясо испортить! Слишком жирно будет, – думала она, сосредоточенно покусывая губу, – для начала хватит им и трех килограммов. Все равно сожгут в угли, когда напьются и будут болтаться у мангала. А три килограмма в холодильнике полежат. Может, потом домой заберем».
А мысли Зорина, несмотря на приближающийся праздник, были тревожными.
«Все было во сне так реально – просто ужас», – сосредоточенно думал Андрей Иванович, вглядываясь в пейзаж за окном.
Прямо за Зориными расположилась чета Тимошкиных – Евгений Семенович и его жена Елизавета Ивановна – воспитатель детского сада. Елизавета Ивановна была облачена в легкомысленный васильковый сарафанчик. Она контрастировала с беловолосым и голубоглазым мужем смуглостью всего тела, курчавостью волос на голове и миловидностью овального лица со слегка курносым носом, пухлыми губами и темными глазами. Можно сказать, эта женщина обладала: весьма специфическим набором черт внешности, который в большей степени присущ женщинам, урожденным, например, в Бразилии или Аргентине.
И хотя оба супруга родились в Уральске, это не мешало Евгению Семеновичу активно поддерживать и пропагандировать миф о заокеанских корнях супруги. Евгений Семеновича прямо так всем и говорил: «Лиза у меня настоящая бразильянка!». Более того, Елизавета Николаевна никогда эти сведения не опровергала, давая, тем самым, большое количество поводов к догадкам разного рода. Кроме того, Евгений Семенович не только напевал, но и сосредоточенно обдумывал: «как бы, не „перебрать“ в самом начале и продержаться до фейерверка».
Весть о странном сне виновника и об его угнетенном состоянии уже распространилась среди жен и подруг, и сердобольная Елизавета Ивановна всячески подталкивала мужа на то, чтобы он хоть как то отвлек печального Зорина от тяжких дум. И Евгений Семенович предпринял громкую попытку.