Легкомысленный желто-зеленый сарафан Юлия Сергеевна стал полупрозрачным, а движения – призывными.
– Только не переигрывай, – попросил Лукьянов, не смея на нее взглянуть.
– Сама знаю, что делаю, – обворожительно улыбалась Зорину Юлия Сергеевна, чуть приоткрывая грудь.
Зорин встрепенулся:
– Юлька! Какая ты стала! – вращал он глазами. – Ты же меня обещала научить танцевать самбу! Мне же на карнавал!
– Обещала? – удивленно переспросил Лукьянов. – Когда вы только успеваете?
– Сейчас, сейчас. Терпение, – заметно заволновалась Юлия Сергеевна. – Я, конечно, давно этого не делала, но чувствую в себе силы и, думаю, смогу научить хоть медведя плясать хоть самбу, хоть румбу! Где музыка?
– Сейчас устроим карнавал! – обрадовался Лукьянов, поднимаясь к дивану. – Будет вам самая настоящая самба и самбодром.
– Правую ногу вперед! – скомандовала Юлия Сергеевна. – Руки сложить за спиной – и меня не трогать! Понял? Плечи и голову – выше! Подбородок вперед! А теперь иди на меня, виляя бедрами. Ламбаду помнишь?
– Помню, Юлька, помню ламбаду! – закричал радостный попугай – Зорин, переступая с ноги на ногу. – Сейчас увидишь, как я умею!
И пошел вперед, как медведь, припадая то на левую, то на правую сторону.
– Юля! Очень смешно! – кричал сверху Лукьянов. – Если еще немножко его раскочегарить – мокасины сами слетят!
– Не знаю, как его, но мои – уже рассыпались, – Юлия Сергеевна сбросила босоножки, оттолкнув их в сторону.
– Обуйся сейчас же – это плохой сон! Во сне нельзя разуваться! – кричал Юрий Петрович. – Немедленно надень туфли!
Музыка кончилась, попугай – Зорин остановился. Мокасины остались на его ногах.
– Лукьянов, ты чего раскричался?! – негодовала Юлия. – У него только-только стало получаться. Еще немного – и он бы остался босым!
– Это была плохая идея. Надень босоножки, и больше это не обсуждаем, – насупился Юрий Петрович. – Снимать обувь во сне означает разрыв отношений. А ты мне дороже всяких Зориных. Прикройся, – отдал распоряжение Лукьянов, – и возвращайтесь на диван!
– Хорошо, – пожала плечами Подгорная.
Пока Зорин понимался к дивану, исчез его гиацинтовый костюм, а головной убор остался еще на первом этаже. Взамен птичьей маски Андрей Иванович обнаружил на теле любимую пижаму. Только изодранные мокасины остались на ногах.
– Тьфу ты, черт, какой! Опять не получилось, – злился Юрий Петрович. – Они что, приросли к нему что ли?
– А я знаю, что происходит, – Юлия Сергеевна поправила свой сарафан, к которому вернулся ярко-зеленый цвет.
– Что? – живо заинтересовался Лукьянов.
– А то. Если во сне что-нибудь сильно-сильно хотеть, это, как правило, не получается. А получается совсем наоборот.