– Я работаю, я работаю, – повторил дважды Лукьянов. – Если не пишу на бумаге, это не значит, что не думаю над переводом. Всему свое время. Здесь нельзя ошибаться.
– Хорошо, хорошо, – согласилась Юлия, – мы все молчим.
– Вот и хорошо. Тогда пойдем дальше, – пробурчал довольный собой Лукьянов. – Действительно, эта картина написана в апреле сорок четвертого года моим дядей. Кондратьев – не профессиональный художник, но в тот момент это был крик его души. Хотя картина написана сравнительно недавно, она выглядит так, будто ее извлекли археологи из-под обломков древнего храма в Египте. Налицо своеобразная техника написания. Ему удалось нарисовать то, чего не существует, по крайней мере, для живущих людей! Далеко не каждый землянин способен это понять, и тем более, узреть. На эту картину надо действительно долго и пристально смотреть, и, может быть, тогда откроется что-то особенное. Зритель начинает фантазировать, начинает видеть бесконечность космоса и испытывать удивительную глубину чувств, переживаний и настроений. Другими словами, каждый видит на этой картине то, что хочет видеть. Очень удобно. Картина мозаична, она – как калейдоскоп, дающий бесконечность сюжетов.
– А это, – с этими словами Юрий Петрович неожиданно надел на голову Зорина норковую шапку, – уважаемый Андрей Иванович, на ваш день рождения. Помните, чей это подарок?
Лейбл на ниточке закачался перед глазами Андрея.
– А чтобы вам было все понятно и не так тоскливо, Андрюха, я хочу напомнить совсем еще недавнюю жизнь. Точнее, вчерашнее утро. Сон и два зеленых липовых листочка? Помнишь?
– Два листочка, по-по-мню, – стал вдруг заикаться Зорин.
– Слушай! – вдруг обрадовалась Юлия Сергеевна. – Он же потом ходил мыться! Его надо в душ! Там он сам разденется и разуется!
– Понял, Юлька! Понял! Ты – умница!
– А как мы туда попадем?
– Сейчас попробуем, а картина нам поможет, – проговорил тихо Лукьянов.
Глава 63
Чистота – залог успеха. И Зорина помыли
Юрий Петрович освободил свою руку из-под головы Юлии Сергеевны и, стараясь двигаться как можно тише, сполз с дивана и, нащупав на столе драгоценные очки, водрузил их себе на нос.
Была глубокая ночь. За окном светила Луна. Она освещала картину, лежащую на столе.
Вслед за Лукьяновым поднялась Юлия Сергеевна. Она скинула ногами жаркую простыню, решительно надела тапочки и направилась в ванную комнату в одной застиранной майке.
– Иди ко мне, – сказал из темноты Лукьянов и протянул руки.
– А что? – ощупывала его Юлия Сергеевна. – Ты… спал в каком-то костюме?
– Да, спал в костюме Черного Дворника.