Откашлявшись, Николай Иванович тихонько пропел, но по-русски:
– Ничто не собирается изменить мой ми-и-и-р.
– Так может сказать только глубоко верующий человек, – продолжил пояснения самому себе Николай Иванович, – да, очень необычно поет этот товарищ Джон Леннон. А переводик-то, получается, совсем неплохой! Начало, во всяком случае, многообещающее.
Глядя на сумеречный пейзаж за окном, Кондратьев негромко продекламировал:
Тихим дождем бесконечным капли – слова ниспадают,
Сонно скользят по Вселенной: льются в бумажный стакан,
Здесь – на пороге Вселенной, слезы – слова высыхают,
Там – на пороге Вселенной – липкий, холодный туман…
– Надо, надо быстрее записать, пока не забыл, – встрепенулся Кондратьев, – куда же этот карандаш задевался? Никогда его на месте нет!
В этот момент белая дверь номера с шумом распахнулась.
В комнату стремительно вошел лейтенант НКВД Петров, и, расстегивая на ходу шинель, бросил:
– Сюда едет Шустрый. Ну и духота! Открой окно! – скомандовал он.
Лейтенант НКВД Петров Иван Владимирович был высокого роста, в шинели и сапогах, носил аккуратные, черные усики на красивом смуглом лице и имел привычку внимательно рассматривать их в маленькое дамское зеркальце. Еще одной страстью лейтенанта Петрова был процесс ухаживания за ногтями на руках. Иван Владимирович, как скрипач союзного уровня, содержал свои ногти в идеальном порядке и с пугающим усердием обрабатывал их маленькой, трофейной пилочкой. Занятия эти прекращал лишь во время взаимодействия со старшими по званию. В данный момент ни пилочки, ни зеркальца в руках Петрова не наблюдалось, и этот факт указывал на сильное беспокойство лейтенанта НКВД Петрова.
– Добрый вечер, Иван Владимирович, – Николай Иванович поспешил к балкону, придерживая правой рукой свои круглые очки. – Право, не ожидал вашего появления! Вы же говорили, Марк Глебович никогда у нас не появится и что только вы….
– Ты что, Кондратьев! Не понял?! Сю-да е-дет Шу-стрый! – по слогам повторил сосредоточенный Петров, сваливая портупею на чистую скатерть рядом с графином. – Я сам узнал об этом полчаса назад и, слава Богу, успел первым! А это что за идиотская песня? Союзнички что ли распелись на радостях!? Выключи немедленно!
Николай Иванович щелкнул тумблером. В номере стало тихо.
– Сейчас начало седьмого, – разглядывал свои трофейные часы Петров, – Марк Глебович собирался выехать около девяти вечера. Я думаю, у нас час – полтора есть. Давай ставь чайник и готовь аппаратуру!
– Слушаюсь! Аппаратура у меня всегда наготове, – улыбался по инерции Кондратьев, наливая в чайник воды из графина. – Но только мне надо вам кое-что пояснить, товарищ лейтенант.