— Я уже пообещал помочь этим двум. Не слишком ли многого ты от меня хочешь?
Шаннар мысленно проклял самомнение всех божеств, включая Владыку Мудрости, и вновь заговорил.
Прошло немало времени, прежде чем ему удалось убедить своего несговорчивого собеседника.
— …Зайди как-нибудь ко мне, когда все это закончится, — сказал ему Эзоксу. — Я что-то уже не ощущаю себя всезнающим. Неловко получается!
— Загляну, — пообещал Шаннар весело. — Кстати, тебе будет интересно поговорить с Нламинером. Или с ними обоими. Кстати, услуга за услугу. Где они сейчас находятся?
На сей раз Эзоксу очень недолго медлил с ответом.
— Ни на одной области, мне доступной, их нет.
— Значит, где-то на окраине. — Шаннар что-то прикидывал в уме. — Это очень плохо. Он, конечно, может тебя позвать, да вот только…
— Что только?
— Я ему посоветовал обращаться к богам только в самом крайнем случае.
— Ну что же, — заметил Эзоксу. — Вот и посмотрим, насколько он силен. Жаль, конечно, что первым его увидел претендент…
— Первым его увидел кто-то другой, — возразил Шаннар. — Ну ладно, мы еще поговорим об этом. До встречи!
Одиночество сильно мешало ему. Сам он вряд ли смог бы подобрать подходящее слово для нового ощущения. К большому облегчению его приемных родителей, Нламинер вовсе не интересовался вопросами своего появления на свет и тонкостями взаимоотношений между полами вообще. Словно уже знал все, что ему было нужно.
Если бы его хоть раз показали эмпату (воспринимающему эмоции) — Флоссу, например, — тот бы наверняка заинтересовался этим необычным ребенком, который оставался глух к одним видам эмоциональных переживаний и необычайно чувствителен к другим. Этого, однако, не произошло.
В окружающих он более всего ценил честность.
Во всех остальных отношениях Нламинер также был уникален… впрочем, как и все мы. Так или иначе, он сумел успокоить ноющее, неприятное чувство утраты и усилием воли поддерживал работоспособное состояние. Вследствие какого-то колдовства ни пить, ни есть ему не хотелось, пока он находился в Библиотеке. Его тайные ожидания не сбылись: никого больше в Библиотеке так и не появилось.
А жаль, подумал он. Никакого способа следить за временем не было (по подозрениям самого Нламинера, время здесь вообще не шло), но по внутренним часам прошло не менее трех суток, прежде чем он, прихватив с собой несколько книг (которые, как ему казалось, еще пригодятся), вышел наружу, в бескрайние пустоши.
— Каждая дверь не лучше других, — сказал он вслух и твердо открыл дверь с надписью «ТЕАТР».
К его удивлению, изнутри вырвался не пыльный и застойный, но чистый, бодрящий воздух, наполненный хвойным ароматом.