Но тем не менее амару не могли относиться к этим существам иначе, чем как к равным себе. Ведь они разумны!
На этот счет тогда имелись две точки зрения. Некоторые считали, что урку следует приспособить к жизни в городах амару. Приучить к простым работам, воспитать, научить жестко определенным правилам поведения, и соответственно, заботиться и кормить. То есть по сути - сделать рабами.
Ты морщишься, Вернер? Но эту идею выдвигали амару-гуманисты! Те, кто испытывал жалость и сочувствие по отношению к урку. Каково жить, зная, что рядом разумные существа воюют, порабощают, убивают друг друга, насилуют, пытают? Все это - нормальные явления в жизни любого обычного поселения урку. Не лучше ли перевоспитать их и создать для них нормальные условия жизни?
В итоге возобладал другой вариант отношений. Урку просто оставили в покое. Их изучали, в случае тяжелых бедствий им помогали и поддерживали. С переменным успехом на протяжении полутора тысяч лет амару занимались этим. В результате урку совершили неолитический скачок в материальной культуре, они размножились - ведь урку размножаются быстро - их число в несколько раз превысило число амару на планете. Они овладели ремеслами, начали торговать, путешествовать - но все это очень слабенько, очень постепенно. И они все равно жили родовым общинами, которые беспрерывно воевали, а также поклонялись идолам, принося им человеческие жертвы. Ни на что другое урку просто не способны, в этом убеждались все амарские исследователи.
Однако амару относились к урку, как к равным. Вот что важно, Вернер. Это наша коренная, фатальная ошибка: считать, что разум всегда одинаков. Когда фантасты пишут о встрече с иной цивилизацией, инопланетяне могут выглядеть как угодно - но если они обладают разумом, то они равны нам, они точно такие же, как мы. А это не так.
16 мая 2010 г. Хаден. Клаус Оттерсбах, частный детектив.
Бывают люди-совы, которые охотно спят до полудня, но зато могут прекрасно работать всю ночь. Бывают жаворонки - уже в 10 вечера к ним можно не подходить, засыпают на ходу, но вскакивают с первыми лучами солнца. А таких птиц, как я, в природе вообще не бывает.
С одной стороны, я сова, потому что предпочитаю засиживаться по ночам, в полночь голова моя ясна и работает четко, как последняя модель пентиума. Но с другой, я и жаворонок тоже - охотно встаю рано, с утра чувствую себя бодрым и выспавшимся, даже если поспать удалось всего часа четыре.
Время дня, которое я особенно ненавижу - с полудня где-то до шести вечера. Вот к полудню я становлюсь вареным, вяло перебираю ногами, как муха в киселе, а мозг не способен сделать даже простейшее умозаключение. День представляется мне мучением - наполненный людьми, душным кисло-вонючим теплом, бензиновым перегаром, нагоняющий тоску и усталость. То ли дело - раннее утро, когда мир еще свеж и молод, свиристят птицы, нежно шелестит молодая листва; то ли дело - поздний вечер, когда покойная тьма окутывает город, люди укрываются в своих хоббичьих норах, и прохладное, чистое одиночество бальзамом лечит душевные раны.