Конечно, это пустяки, внешность. Но и она характерна. Диктатура рабочего класса. Рабочий — правит. Он — «царь политического строя»!..
Революция выработала уже и свой психологический облик. В его основе лежит то, что мы называем «полуинтеллигентом». Понатершийся рабочий, «третий элемент», провинциальный читатель блаженной памяти битнеровского «Вестника Знания». Эстетически мало радующий тип. Человек «из категории ссылаемых», согласно циничному определению одного из моих университетских коллег. Но с новой психологией, новыми навыками. Обломали сивку крутые горки. Вместо прежней «оппозиции» — безграничная преданность существующему строю. Вместо прежней пустопорожней самонадеянности — ясное сознание трудности задач и ограниченности сил. Больше трезвости: такова практика власти. Словом, по Шатобриану: «ils s'humanisent, ces messieurs!»[349] Ну, конечно, не всегда и везде: подчас так и брызнет старой полуинтеллигентщиной. Но мало-помалу она все-таки становится анахронизмом. Не нужно нетерпения: необходимо, по крайней мере, поколение, чтобы полуинтеллигенция стала, наконец, «полной» интеллигенцией.
В этих людях нет глубокой культуры; зато есть свежесть воли. Их нервы крепки. Нет у них широкой теоретической подготовки; зато есть практическая сметка. Нет прекраснодушия; вместо него — здоровая суровость примитива. Нет нашей старой расхлябанности; ее съела дисциплина, проникшая в плоть и кровь. Нет гамлетизма; есть вера в свой путь и упрямая решимость идти по нему.
Эти люди прочно пронизаны узким, но точным кругом идей — импульсов, и, как завороженные, как обреченные неким высшим роком, делают дело, исторически им сужденное:
Собою бездны озаряя,
Они не видят ничего,
Они творят, не постигая
Предназначенья своего.
[350]Но кроме них, кроме своих официальных, придворных когорт, революция формирует и более широкие свои кадры. Поток революции жестоко взбороздил русскую землю, взрыл глубоко лежавшие, исконно безмолвствовавшие человеческие слои. Новые люди, несомненно, появились. Они теперь испытываются, просеиваются, происходит естественный отбор. От них зачастую веет свежестью, и ощущается в них органическая сила. Недаром все чаще говорят о «самодеятельности крестьянства». Россия стала народней. Ее облик выглядывает сейчас проще, элементарнее. Ушла с поверхности жизни старая интеллигенция с ее интересами и потребностями, с научными и религиозно-философскими обществами, толстыми журналами, «Русскими Ведомостями». Новые времена — новые песни.
Не скрою, в этой новой атмосфере и сам я подчас начинал себя чувствовать словно чуждым, далеким, слишком старомодным человеком. Тоже «человеком заката». Словно за бортом жизни, за бортом истории… И в сознании, своеобразно преломляясь, звучало тогда тютчевское: