Неудивительно, что ее отец не приехал сам, а решил сделать ставку на это невинное ангельское создание. Если бы Грейс Тэкер стояла перед судьей, с нее бы сняли все обвинения.
Она замерла на месте, очевидно обдумывая его вопрос.
Рафаэль был готов поклясться, что она получила традиционное английское образование. Возможно, она жила в закрытом пансионе для девочек, где ее научили основному правилу выживания: как вытрясти из мужчины деньги. Одним из методов было выйти замуж за богатого парня, а затем с ним развестись, заполучив львиную долю его состояния. Его удивляло, почему Грейс Тэкер не воспользовалась этим методом. Наверное, сочла его слишком хлопотным.
Рафаэль подавил в себе естественный порыв бросить ей в лицо информацию, которой он располагал, и как можно скорее положить конец этой встрече. Такой исход дела был бы для нее слишком простым избавлением, не так ли? Она будет отрицать факты до тех пор, пока не поймет, что ему все известно, затем, возможно, начнет обливаться горючими слезами или попытается его соблазнить, чтобы он не выдвигал против нее обвинений. В любом случае Грейс Тэкер вернется в Лондон ни с чем. Но она должна страдать. Рафаэль хотел, чтобы она сама испытала то же чувство неуверенности и беспокойства, что и люди, которым по ее вине грозило разорение.
Грейс Тэкер была обеспокоена, он видел это по ее глазам. Несмотря на свой беспринципный поступок, она переживала.
— Почему это, по-вашему, я могу не спать по ночам? — Ее голубые глаза расширились. — Потому что обеспокоена тем, как рассчитаться с долгами, если вы заберете свои деньги?
— А вы беспокоитесь?
— Конечно. — Грейс застенчиво улыбнулась, но под его мрачным взглядом ее улыбка мгновенно померкла. — От меня зависит очень много людей, но вы должны выбросить это из головы, иначе сойдете с ума, не так ли?
Откинувшись в кресле, Рафаэль наблюдал за ней в ожидании оговорки, ошибки. Признака раскаяния. Любого свидетельства того, что ей не было чуждо ничто человеческое. Но ничего не было. Лишь осторожность. Она вела себя так, словно это он действовал неблагоразумно.
— Значит, вы думаете о других людях?
Грейс слегка нахмурилась:
— Трудно о них не думать, когда ты отвечаешь за их благосостояние, но не стоит принимать важных решений под влиянием эмоций, иначе пострадают все стороны.
Внезапно перед ним снова предстал восьмилетний мальчик — один-одинешенек во всем мире. Умирающий от голода. Напуганный, заблудившийся в темноте. Окруженный зловещими, таящими в себе опасность звуками.
Рафаэля прошиб холодный пот. Поднявшись на ноги, он подошел к окну, изо всех сил стараясь освободиться от мрачных оков прошлого. В течение нескольких секунд он молча стоял, восстанавливая дыхание, затем повернулся к Грейс. Его лицо было непроницаемым.