Они медленно возвращались в свой лагерь.
— Ты впервые видела роды?
— Да, — тихо ответила она, потрясенная.
— Теперь ты знаешь, как это, когда тебе самой придется…
Сандра затаила дыхание.
— Что?
— Ты будешь готова к рождению своего ребенка. Тебе известно, чего ждать. — Он уверенно шагал по камням, обходя кусты.
Сандра прищурилась, глядя на бледно-голубое утреннее небо.
— Вряд ли. Я не собираюсь иметь детей. И даже выходить замуж. — Она смотрела на его рюкзак, покачивающийся на широкой спине, и думала: какая же в этом человеке скрыта сила — сила, способная спасать жизнь другим. Он внезапно замедлил шаг, и Сандра едва не налетела на него.
— А почему нет?
— Почему нет? — К счастью, Мур снова прибавил скорость, и она попыталась говорить ровным голосом. — Ну, думаю, тебе и так ясно: я все время в разъездах, меня никогда нет дома, разве это семья?
Ричард молчал, и Сандра не поняла, расслышал ли он ее за ревом реки или просто не знал, что ответить… Она вдруг захотела сказать ему то, о чем никогда и никому не говорила: возможно, в ней сидит ген болезни Хантингтона. В этом случае глупо и безответственно выходить замуж и рожать детей.
— А дети? Что я с ними буду делать? Ты можешь представить меня с ребенком в рюкзаке? — Она следила за дорогой, не отрывая глаз от камней и корней, и потому не успела ничего сообразить, как вдруг оказалась в объятиях Ричарда.
— Да, — сказал он, глядя на нее с невыразимой нежностью. — Я могу представить тебя с ребенком в рюкзаке, ребенком с серыми глазами и в шапочке с козырьком, защищающим ее личико от солнца.
Мур не убирал рук с ее плеч, и Сандра сжала губы, сдерживая рыдания.
— Ее? — пробормотала она. Одно дело — какой-то отвлеченный ребенок, другое — с серыми глазами и в шапочке с козырьком от солнца.
Она схватила его за руки, так они и стояли, крепко держась друг за друга.
— Я не хочу мужа, я не хочу ребенка. Они не входят в мои планы. Ты понимаешь? — Сандра не узнавала свой голос — он стал почти визгливым.
Мур покачал головой, и девушка с глубоким вздохом, уже спокойнее продолжала:
— Может быть, тебе это непонятно, но моя жизнь меня вполне устраивает. Никто не ждет дома, никто не ворчит, не требует, чтобы я покончила с этими походами, никто. Никто.
В потемневших, глубоких глазах Мура вместо ожидаемой зависти она увидела жалость, единственное, с чем никак не могла смириться.
Слезы хлынули из глаз, и Ричард привлек ее к себе.
Сандра рыдала у него на груди.
— Проклятие, — дрожащим голосом говорила она. — Ну почему ты мне не веришь?
Он прижимал ее к себе, пока она не перестала дрожать. Его рубашка уже промокла, Сандра подняла голову, но слезы все лились и лились. Не нужна ей его жалость, но пусть он обнимает ее… Никогда в жизни Сандра не испытывала ничего подобного.