Уже не в первый раз молодому человеку стало мучительно стыдно за связь с распутной красавицей.
— Кевин, — повторила Наташа и затушила сигарету. Она подошла к нему ближе, но любовник только покачал головой:
— Нет, нет — только не здесь и не сейчас, прошу тебя.
Блистательная мадам Куррэн не привыкла получать отказ. Выражение ее лица изменилось.
— Чего ты боишься? Здесь никого нет, — резко произнесла она. — Морис и Касс ушли, я слышала, как за ними захлопнулась дверь.
— Я и не говорю, что они сейчас ринутся обратно и застанут нас в греховных объятиях, — процедил Мартин сквозь зубы. — Я просто не хочу…
— Не хочешь поцеловать меня? — перебила она со змеиной усмешкой.
«Господи, какие манящие губы», — подумал мужчина. Уж он-то знал это.
— Послушай, Таша, — так он называл иногда свою любовницу. Ей нравилось это имя, потому что оно звучало необычно. — Завтра мне рано вставать, и я устал. Давай пожелаем друг другу спокойной ночи и не будем терять голову…
— Ах, приступ благоразумия? — насмешливо фыркнула женщина. — Что-то раньше ты не отличался рассудительностью.
Сжав кулаки, Кевин боролся с искушением стиснуть в объятиях это вожделенное тело в абрикосовом полупрозрачном пеньюаре, покрыть ее лицо поцелуями — жгучими, необузданными поцелуями, которые ей нравились и на которые она отвечала не менее страстно.
— Для всего есть свое время и свое место, — вспылил он.
— Ах вот как, — промурлыкала Наташа и кинула на мужчину призывный взгляд сквозь полуопущенные ресницы. — Тебя редко можно увидеть на ногах в такой ранний час, любовь моя.
Мартин промолчал, глядя не на нее, а себе под ноги. Эти несколько месяцев связи с обворожительной мадам Куррэн сделали для него очевидным, что она не только прекрасна и крайне соблазнительна, но и совершенно аморальна. У нее не было никакой привязанности к ее несчастному мужу и никаких угрызений совести перед Кассандрой. Раньше любовник не придавал этому значения, однако сегодня он посмотрел на все иначе. Касс — его жена и замечательная женщина. Именно по этой причине писатель так ненавидел себя за измену. Сейчас он понял, что надо раз и навсегда покончить с этой интрижкой. Только не сейчас и не здесь. Он не хотел сцен.
— Просто чудеса! — заговорила красавица. — У моего очаровательного Кевина проснулась совесть. Скажите на милость! Из-за пары дохлых цыплят! Касс такая сентиментальная, что меня от этого просто тошнит.
— Слушай! — гневно прошипел Мартин. — Ты распутнее, чем Елена Троянская, Клеопатра и леди Гамильтон, вместе взятые. Не стану отрицать, ты меня возбуждаешь. Не стану также отрицать, что все лето подло обманывал твоего милейшего несчастного мужа. Но я не позволю тебе говорить гадости о Кассандре. А сейчас оставь меня в покое и отправляйся спать!