— Пи Джей? — тихо позвал он, чтобы не испугать.
— Кейд? — раздался в ответ ее шепот среди деревьев.
Он остановился и увидел ее.
— Я не испугал тебя?
— Немного.
Ладонь она прижимала к груди. Но сердце бьется как сумасшедшее.
— Извини. Не стал кричать издалека, чтобы не разбудить ребят.
Он засунул руки в карманы джинсов. Полная луна позволяла ему хорошо разглядеть Пи Джей. Она выглядела усталой.
— Не можешь заснуть?
Она кивнула.
— Я никогда не ходила в походы. Поэтому спать на земле не привыкла.
— Это единственная причина?
— У меня ноют мышцы. Удовлетворен? — спросила она.
— Ни за что бы прямо не спросил об этом у леди. Кодекс чести ковбоя.
— С удовольствием закинула бы этот кодекс вместе с седлом подальше в реку, если бы были силы.
— Это болезнь всех новичков, — улыбнулся он.
Она улыбнулась ему в ответ.
— Не оттачивай на мне свое обаяние. У меня нет настроения. И потом, я уже ненавижу, когда ты это делаешь.
Он посмотрел на нее значительно.
— Это не смертельно.
— Болезнь новичков или твое обаяние? — спросила она.
— На твой выбор.
— Тогда выбираю первое. По моим ощущениям, я скоро умру, — сказала она, вытягивая ноги.
— Воскресить тебя?
Она замерла.
— Ты кто — доктор?
— Есть самое обычное походное средство.
— А именно?
— Надо растереть больные места.
В лунном свете ее глаза стали огромными. Каштановые пряди свободно обрамляли лицо. Он заметил, как пульсирует жилка у нее на шее, и чувствовал, что она испытывает то же, что и он. Вместо ответа она смотрела на него широко открытыми глазами, закусив нижнюю губу.
Он встал позади нее и положил руки ей на плечи.
— Где болит? — (Она вздрогнула.) — Тебе холодно?
— Н-нет.
Вечер был очень теплым, и он понял, что не ошибся в своем предположении.
— Скажи, что у тебя болит.
— Этого не видно, — прошептала она.
— Что? — переспросил он.
Она кашлянула.
— Я сказала: болит так, что тебе лучше не трогать. Боль в спине и плечах такая, что я сейчас взвою.
Он с улыбкой начал массировать затекшие мышцы.
— Начнем отсюда.
Она застонала и выдохнула:
— Какое блаженство.
Разве это блаженство? Не забывай, что мы только друзья, тут же одернул он себя. Но ее близость, этот запах, подобный благоуханию луговых цветов, серебряный лунный свет вокруг нее, ощущение ее мягкого тела в его руках… Никакие доводы разума больше не в силах были остановить его.
Он развернул женщину к себе и обнял. Она слабо попыталась отстраниться, но он еще крепче сжал ее в своих объятиях.
— Чего ты боишься? — спросил он.
— Ничего, — ответила она, слишком поспешно и порывисто.
— Неправда, — сказал он, пытаясь подавить раздражение. — Ты избегаешь меня с того вечера, когда я поцеловал тебя на крыльце.